Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Я участвовал в подобной операции лишь однажды, но и этот случай глубоко запал в память, заставив задуматься помимо прочего о реальности переселения душ.

Крошечный с виду, но вполне комфортный изнутри, а к тому же обладавший редкостной проходимостью, автомобиль Ильфака «рено-4» или «ЭРКАТР» резво колесил по серпантину дороги в деревеньку, расположенную в отрогах Атласских гор. Дорога, что туда вела, несмотря на малую значимость поселения, была превосходной, особенно по русским меркам. Заранее предупрежденные жители встретили нашу группу (Элла и Эльфак - врачи, я в роли ассистента), тепло и радушно. Сельский староста, четырехкратно поцеловавшись с каждым из нас по мусульманскому обычаю, широким жестом пригласил нас в дом, где целование продолжилось на новом, более высоком уровне, учитывая наличие двух жен и уймы родственников.

«Как бы самих потом лечить не пришлось от неведомых болезней», - пронеслось в голове.

Я почувствовал легкий дискомфорт, но, памятуя о подвиге Р.Стивенсона, который чтобы не обидеть прокаженного на Таити, раскурил с ним трубку, устыдился и приготовился исполнять свою роль гуманиста-интернационалиста. Внезапно из дальнего угла огромной комнаты, в которой мы продолжали ритуал целования, донесся гортанный крик. На мгновение воцарилась гробовая тишина, после чего шум стал характеризоваться простым русским термином - галдеж. На обширной кровати восседал глубокий старик, его глаза сверкали, он явственно указывал перстом в направлении вашего покорного слуги. Последнее не могло не взволновать, и я тут же получил объяснение. Хозяин с легкими признаками ошаления взволнованно поведал, что это его парализованный дедушка, прикованный к постели почитай девять лет. Однако, увидев меня, он смог встать, потому что узнал во мне бывшего однополчанина. Я был более чем заинтригован.

- И в каком, позвольте спросить, полку мы служили, и в какую кампанию?

Выслушав окрашенные внутренним жаром объяснения старика, хозяин пояснил:

- Разве не помните, как в Великую войну вы вместе с дедушкой били французов?

Я этого, убей бог, не помнил, отчего поспешил уточнить:

- А в какой, простите, армии?

- Ясное дело, в германской! - с нескрываемой гордостью за своего предка произнес староста.

Почувствовав себя несколько обескураженным, я понял, что следовало как-то реагировать.

- Так чем же я могу быть полезен моему любезному однополчанину? - поинтересовался я, припомнив интонации, почерпнутые в детстве из лагинского «Старика Хоттабыча».

После небольшого совещания с восставшим с одра дедушкой хозяин несколько смущенно произнес:

- Мсье, он хочет, чтобы вы его… поцеловали.

Я оглянулся на стоявших неподалеку «коллег». Из их суровых лиц я понял, что отвертеться не удастся, и решительно направился к деду. Поцеловав его в лоб, я понял, что совершил один из самых достойных поступков в своей жизни.

Глаза старика озарились благодарностью, он шумно выдохнул и упал на свое ложе…Возможно уже навсегда.

Это был первый случай в моей жизни, когда я без всякой иронии задумался о переселении душ. А ведь чем черт не шутит? Вдруг и на самом деле мы со старым Абу ходили в штыковую на Ипре или сидели в одном окопе во Фландрии?

КОНЪЮНКТИВИТ

Редко кто, послужив на флоте, упускал возможность запечатлеться на фоне родного корабля, даже если это строго возбранялось. Контрразведчики собирали целые коллекции, призывая офицеров крепить бдительность и следить за творчеством подчиненных. У меня сохранилось несколько таких карточек, изъятых в свое время замполитом у «годков» из «дембельских альбомов». Безобразного качества, но трогательных по сюжету. К примеру, неестественно серьезная физиономия «годка» за перископом, копирующая собственного командира. Снимки эти делались, как правило, на вахте, без «отцовского глазу». Вообще-то прикасаться к командирскому перископу считалось дурным тоном, а заглядывать и вовсе кощунством. Естественно, что внушить подобные истины за короткое время алжирским матросам было весьма проблематично. В перископ глазели все кому не лень, превратив его в «инструмент общественного пользования». Результатом этого стал жуткий конъюнктивит, заработанный мною на оба глаза.

Наш доктор оказался бессилен, и я с удовольствием принял приглашение вице-консула Виктора Остапчука сопроводить их с супругой в Бени-Саф - небольшой порт близ марокканской границы. Туда прибыли с визитом три наших тральщика и я, как старший морской начальник на Западе страны, не мог пропустить возможности пообщаться с соотечественниками. Тем более, что в этом городе находился советский госпиталь.