Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Теоретически было все ясно, но «эстрадный эффект», похоже, заставил Шерги нервничать, и отход дважды срывался. Не успевая нащупать момент начала работы моторами «враздрай», командиру запарывал маневр вчистую. Толпа на пирсе начала роптать. Шерги, волнуясь, перешел на французский, упомянув слово «реморкёр» (буксир - фр.), в чем его незамедлительно поддержал штурман Бахрия - известный перестраховщик. Надо сказать, что задачу значительно осложняло присутствие по корме лодки двух крупных транспортов, ошвартованных борт к борту.

Пытаясь спасти положение, а главное престиж подводников, я предложил четко выполнить мои команды, а уж если не получится - вернуться к теме буксиров. Поморщась, Шерги согласился. То ли неистребимый дух противоречия, то ли все тот же публичный эффект, привел к секундной задержке в репетовании команд, чуть было не приведшей к трагической развязке. Обтекатель ГАС «МГ-15», возвышавшийся столбиком на носу лодки, начал слишком быстро уваливаться под развал левого борта югославского сухогруза, стремительно надвигавшегося с кормы. Наступал момент, когда было нужно выбирать - либо завершить маневр на грани фола, либо зависнуть, превратив его в посмешище, правда, никого не поцарапав… Я предпочел первое, ведь все-таки мы пришли в Аннабу не для того, чтобы смешить людей. Работал левый мотор средний назад, лодка обтекала «югослава» с минимальной дистанцией. Как вдруг из ближайшего к его носу иллюминатора высунулась голова. Ее хозяин что-то пристально высматривал в корме, не подозревая, что над ней уже навис «нож гильотины» в виде нашей ГАС. Стоящие на мостике замерли. Кричать было бессмысленно, шум ликующей толпы заглушал всё. Кроме голоса нашего боцмана.

- Береги балду, мать твою…!

Югослав нервно оглянулся, и едва его перекошенное от ужаса лицо скрылось в проеме, как по иллюминатору скользнул, оставив легкую царапину, обтекатель нашей ГАС. Ни у меня, ни у Шерги не было слов. Одни буквы…

С тех пор мы научились понимать друг друга без слов. И уезжал я на родину с уверенностью, что лодка остается в надежных руках.

Майора Шерги назначили командиром первой лодки 877 проекта, получившей наименование «012» или «Раис Хадж».

НОВЫЕ ЛИЦА – СТАРЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Январь 1984 года. Море Альборан. Полигон боевой подготовки в районе островов Хабибас. ПЛ «010» предстоит атаковать торпедами ОБК (отряд боевых кораблей), состоящий из СКР, двух МРК и БДК (большой десантный корабль английской постройки). Ветераны первой волны укрепили команду ПЛ «011», а также пополнили недавно созданный в дивизионе резервный экипаж - будущий экипаж ПЛ «012». В результате кадровых перемещений на борту «010»-й появились люди, совершенно не говорящие по-русски. Их ярким представителем оказался и новый командир - майор Херда. Бывший командир ГИСУ (гидрографического судна), построенного в Японии он охотно переходил на японский, что сводило эффективность общения до минимума. К счастью, мои первичные успехи на ниве французского позволяли найти общий язык с подопечным, демонстрировавшим серьезное желание стать подводником. В его послужном списке значилось также командование тральщиком, который он, в конце концов, посадил на мель, но меня это совершенно не трогало. «Битый» командир, вопреки мнению отечественных кадровиков, не так уж плох, особенно если при этом сохранил служебное рвение. Но, что удивительно для надводника, майор Херда сильно укачивался, хотя подобно Нельсону, мостик не оставлял. Так было и на сей раз. Несмотря на полное отсутствие ветра, лодку изрядно мотало с борта на борт.

- Зыбь! - произнес я по-русски, указывая на крупную волну с норда - причину командирских страданий.

- Зеби! (хреново - арабск.), - словно соглашаясь, кивнул Херда, и его лицо на мгновение озарилось благодарностью за сочувствие.

Обитателей мостика (кроме меня там находились: командир-стажер Отман Мсиллах и вахтенный офицер лейтенант Ферхани, владевшие русским) разобрал смех, что не могло не озадачить бедного Херду. Он насупился, но когда ему расшифровали глубинный смысл нашего диалога, охотно разделил наше веселье. Морская болезнь была побеждена, а на мостике с новой вахтой появились алжирские офицеры, как и Херда, окончившие академию в Ливорно. Все стали наперебой вспоминать светлые деньки учебной практики на борту итальянского парусника «Америго Веспуччи». Двухмесячный поход, как правило, включал «открытие» Америки для будущих офицеров. С особенным жаром вспоминались визиты в Рио и Буэнос-Айрес, мулатки, фестивали самбы, креолки, танго и многое другое. Мне же оставалось вспоминать наши «беспосадочные круизы» вокруг Европы... Один только Босфор с Дарданеллами посмотрели со стороны целых пять раз, зато какая штурманская практика! Современным российским гардемаринам это может только присниться...