Фёдор Грот - Ромовая баба

Через полгода барон показал Гартмуту рукопись — первый европейский каталог болезнетворных духов с подробным их описанием и иллюстрациями. Берлепш оказался неплохим рисовальщиком — со слов Гартмута он сделал хорошие иллюстрации, изобразив призрачную фауну во всем ее разнообразии. Гартмут рассматривал иллюстрации и искренне восхищался: Берлепшу удались даже те существа, которых сам Гартмут мог описать весьма приблизительно, потому что видел всего несколько мгновений перед тем, как они превращались в гугельхупф.

Нарисовал Берлепш и сложную таблицу, в которой разметил сроки существования гугельхупфов по видам духов. Однако было решено в каталог эту таблицу пока не включать: явление трансмутации болезнетворного духа в гугельхупф Берлепш хотел описать в другой книге и собирался провести серию экспериментов. И Гартмут, конечно, дал свое согласие на участие в них.

Еще через полгода «Иллюстрированный каталог духов, вызывающих различные болезни человека и животных» вышел в Лейпциге. Гартмуту на титульной странице была высказана искренняя благодарность за помощь в подготовке книги. Каталог наделал немало шуму, барона начали приглашать на различные спиритические съезды по всей Европе. Особенно популярен он стал у лондонских спиритов. Гартмут тем временем продолжал учебу и стал подумывать о том, в какой университет поступить.

Однажды барон показал ему письмо из Вольштейна, от некоего Роберта Коха, доктора медицины.

— Ты только посмотри, что он пишет! — орал Берлепш, потрясая бумагой. Зрячий глаз его вращался, незрячий мертво и страшно пялился. — «Результаты моих многолетних опытов неопровержимо доказывают, что сибирская язва вызывается микробным возбудителем, Bacillus anthracis, выделенным мною в лабораторных условиях и изученным с помощью микроскопа. С подробными результатами моих экспериментов и описанием биологического цикла изученной бактерии вы можете ознакомиться в статье, только что опубликованной в университете Бреслау. Не приходится сомневаться, что причиной заболевания является именно бактерия Bacillus anthracis, а не дух сибирской язвы в виде „трупного опарыша угольно-черного цвета, вооруженного двумя удлиненными клешнями”, как указано в издании: фон Берлепш К. Г. „Иллюстрированный каталог духов, вызывающих различные болезни человека и животных”. Лейпциг, Эрнст Вундерлих Ферлаг, 1877, стр. 57. Данное утверждение является антинаучным и может быть с легкостью опровергнуто результатами лабораторных экспериментов». Гляди, он приглашает меня на диспут, этот заштатный лекаришка из польской глубинки!

— Вы будете ему отвечать? — спросил Гартмут, когда Берлепш немного остыл.

Тот вытаращил на него глаз, и Гартмут уже пожалел о том, что задал вопрос. Но барон ответил почти спокойно:

— Ученые тупы и косны, они признают лишь общепринятое. Тот прибор, с помощью которого можно разглядеть обитателей мира духов, еще предстоит изобрести. Поэтому в качестве доказательств мне нечего предъявить господину доктору медицины Коху. Пока нечего. Что ты решил насчет университета?

Гартмут смутился. Два дня назад он заикнулся о том, что хочет поступать в университет, но барон как будто его не расслышал. Теперь оказывается, что очень даже расслышал.

— Я. еще думаю. Это ведь еще нескоро.

— Ты начал думать вовремя. Тебе уже тринадцать. Чем раньше ты определишься со своей будущей специальностью, тем лучше. То, что преподают в университетах, конечно, не является истинным знанием. — Он сморщился. — Но университет дает навык систематизации, это весьма пригодится тебе в дальнейшем. Я вижу в тебе способности к языкам. Они могут быть неплохим приложением к твоему дару. Восточные языки — китайский, персидский.

— Я думал о персидском.

— О, разумеется! Столько эпидемий чумы, сколько происходит каждый год в Персии, не случается и в Китае. Эта страна — настоящий заповедник моровых дев. В Тюбингенском университете преподает восточные языки мой хороший знакомый, профессор фон Рот, очень авторитетный ученый, автор трудов по индийскому, персидскому и прочим восточным языкам. Я могу рекомендовать тебя.

— Буду весьма признателен, господин барон!

— Пустяки, пустяки. Это самое меньшее, что я могу сделать.

Из-за возросшей занятости барона и его участившихся отлучек эксперименты на время прекратились. Берлепш строго наказал Гартмуту «держать силу при себе». Хотя он прямо не говорил об этом Гартмуту, тот уже и сам начал замечать творящиеся вокруг странные вещи. Если раньше духи почти не замечали его присутствия и до самого последнего момента не успевали проявить агрессию по отношению к нему, сейчас он все чаще и чаще подвергался внезапным нападениям. Причем нападали на него создания, которых он привык считать неразумными и даже бесчувственными, — разные безглазые черви, жирные малоподвижные личинки, черные мотыльки с крохотными головами, но вооруженные громадными когтями. Под воздействием некой воли они словно проснулись, поняли, что им грозит опасность, и принялись искать, откуда она исходит. Теперь Гартмуту в любое время суток приходилось быть начеку — в самом неподходящем месте на него могло налететь и просто свалиться сверху, с ветки или подоконника, какое-нибудь призрачное создание, и несколько раз он едва успел защититься. Однажды прямо на школьном дворе откуда-то внезапно набежал лохматый красный таракан и едва не уколол Гартмута тонким острым хоботком. К веселому изумлению школьников, Гартмут бросился бежать. На его счастье, таракан не отличался быстротой, он топал далеко позади, как пьяный сторож, и, дождавшись за углом, Гартмут превратил его в неизбежный гугельхупф, который растворился в воздухе уже через пять минут.