Николай Грот - Нравственные идеалы нашего времени

Для наблюдателя жизни наше время имеет особенное значение. Мы присутствуем при великой душевной драме, переживаемой не отдельными личностями или даже народами, а всем культурным человечеством. Дело идет, по-видимому, о коренном изменении миросозерцания, о полной переработке идеалов.

Бывали такие события и прежде, например в ту эпоху, когда на развалинах древнего мира воздвигался новый — христианский, или, например, три столетия тому назад, когда совершалось окончательное распадение средневековой культуры и созидался тот компромисс между идеалами христианского и языческого миросозерцания, который продолжается и поныне.

Но все-таки существует и громадная разница между тем, что происходило в те великие эпохи и в нашу. Прежде не было в распоряжении человечества тех средств взаимного общения, какие существуют теперь, и потому перевороты совершались медленно; падение старого и водворение и утверждение нового миросозерцания и порядка жизни требовало нескольких столетий. Так, около пяти столетий понадобилось для окончательного торжества христианства и полной победы его над языческою философией. Более двух столетий продолжалась так называемая эпоха возрождения искусств и наук, приведшая к падению средневекового строя жизни. Конечно, изобретение книгопечатания было в то время главным и существенным условием распространения новых учений, понятий и идеалов. Но каким бледным кажется в наш век это изобретение, в особенности в его первоначальной форме, сравнительно с поразительными открытиями и приобретениями техники в XIX в. Благодаря железным дорогам, пароходам, телеграфам и телефонам, а также журналам и газетам возникла, почти на наших глазах, новая сложная нервная система в организме человечества. Человечество становится именно благодаря ей единым цельным организмом, все части которого поневоле принуждены функционировать согласно. И это согласие неизбежно будет возрастать с дальнейшим развитием общей нервной системы.

Первое последствие ее образования заключается в страшном ускорении пульса жизни человечества, в совершенном изменении условий времени и пространства. Теперь на расстоянии двадцати лет совершается столько событий, сколько могло прежде совершиться во сто лет, и еще раньше — в двести или триста. Смена явлений и впечатлений происходит так быстро, что в какие-нибудь десять-пятнадцать лет нынешний гражданин мира переживает целую историческую эпоху, как, например, господство Германии в Европе со времени окончания франко-прусской войны и до отставки Бисмарка [1] Бисмарк Отто фон Шёнхаузен (1815–1898) — первый рейхсканцлер Германской империи в 1871–1890 гг. Организатор Тройственного союза 1882 г., направленного против Франции и России. . И нельзя не видеть одного из проявлений мировой целесообразности в том факте, что именно в последнее столетие окончательно сложилась и окрепла историческая наука. Без нее теперь было бы трудно жить. Новая нервная система организма человечества требовала непременно и нового рода памяти — «организованной памяти человечества».

И вот в такое-то время, когда создались все элементы для новой жизни человечества как единого целого, мы присутствуем при новом, третьем в жизни Европы, крупном нравственном кризисе. На Западе наступление этого кризиса началось раньше и было отмечено еще Ог. Контом в его «Курсе положительной философии» [2] Конт Огюст (1798–1857) — французский философ, один из классиков позитивизма. Автор «Курса позитивной философии» (1830–1842) (рус. пер. под назв. «Курс положительной философии», т. 1–2., 1899–1900). Автор так называемой «религии человечества». Свое отношение к Конту Л. Толстой выразил в форме резкой критики в 30-й главе статьи «Так что же нам делать?» (1882–1886). Еще более выразительные оценки учения Конта связаны со знакомством, беседами и перепиской Толстого с Вильямом Фреем (Владимиром Константиновичем Гейнсом, 1839–1888), русским, из эстонских дворян, принявшим это имя с переходом в североамериканское подданство. В 1885 г. Фрей был приглашен в Ясную Поляну и пытался уговорить Толстого снять критику Конта как автора учения, не способного служить нравственным руководством для людей в их практической жизни. Об отношениях Фрея и Толстого см. публикацию известного биографа Толстого П. И. Бирюкова (Л. Н. Толстой и В. Фрей // Минувшие годы. 1908. № 9) и его же статью «Вильям Фрей» в «Русских Пропилеях» (под ред. Гершензона. М., 1915. Т. 1. С. 276–362). . У нас то же явление обнаружилось ярко только в последние тридцать лет, после падения крепостного права.