Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Прогулка В. была очень «содержательной» — отхлебнув в очередной раз из бутылки, он стрелял по изоляторам на столбах. Сельчане к такому «отдыху» киномеханика уже привыкли и не обратили на стрельбу никакого внимания (в том числе и участковый). На дороге В. встретил односельчан — двух подростков лет 14 и от широты душевной предложил им выпить. Те охотно согласились и по очереди стали прикладываться к бутылке. В., держа ружье подмышкой, попытался прикурить. За что уж там зацепился спусковой крючок — Бог весть, но внезапно раздался выстрел! Снаряд попал в ногу одному из подростков, он упал. Товарищ потащил его в ближайший дом, где тот, собственно, и жил. В., оставшись один на дороге, очевидно, испытывая угрызения совести, допил оставшийся самогон, зарядил ружье последним патроном (который оказался пулевым) и выстрелил себе в живот. Товарищ пострадавшего, услышав выстрел, выбежал на улицу, увидел агонирующего В. и помчался к участковому. Тот вызвал местного фельдшера, но его помощь стрелку уже не понадобилась. На вскрытии я увидел, что пуля, проникнув сквозь брюшную стенку, перебила левую подвздошную артерию примерно посредине между бифуркацией аорты и запирательным отверстием таза, крыло подвздошной кости, мышцы левой ягодицы и вышла наружу. Смерть наступила очень быстро от внутреннего кровотечения — в брюшной полости было около 2 литров жидкой крови. В крови погибшего содержалась высокая концентрация алкоголя. Часть пробитого пулей крыла подвздошной кости до сих пор находится в музее кафедры судебной медицины СибГМУ. В тот день стоял небольшой морозец, с неба сеялся легкий снежок. Пока мы приехали, нашли участкового, пока он проводил нас на место, труп уже слегка промерз и был припорошен снегом. Это не помешало мне найти входное и выходное отверстия. Ясно было, что ранение пулевое. Дробовой снаряд не мог причинить сквозное ранение в этой области. Чтобы написать протокол, мы зашли в один из домов. Пока мы со следователем заполняли протокол ОМП, старший опер Артамонов переговорил с хозяйкой и минут через 15 она поставила на стол здоровенную сковороду яичницы с салом. Понятые подписали протокол и следователь их отпустил. Мы с удовольствием съели яичницу, запив ее самогонкой. Я поинтересовался, что с пострадавшим? Участковый проводил нас со следователем в дом, где он жил, неподалеку. Подросток лежал на кровати, его правая стопа была обмотана какой-то тряпкой. Чувствовал он себя хорошо, жалоб не предъявлял. Он рассказал, что выстрел произошел совершенно случайно, с расстояния около 2 метров. Он почувствовал сильный удар по ноге и упал. На ногах у потерпевшего были валенки.

Я взял правый валенок и увидел, что в носке его застряло несколько дробинок. При помощи пинцета я легко извлек из войлока штук пять разного диаметра — от 1,5 до 3 мм. Патрон явно был кустарного снаряжения. Размотав «повязку» на ноге потерпевшего, я увидел, что только одна (!) дробинка пробила валенок насквозь и застряла под кожей правой стопы. Помазав ранку йодом, я без всякого труда извлек дробинку (3-й номер) и отдал следователю вместе с остальными. Ощупывание стопы и осевая нагрузка на пальцы и плюсневые кости были совершенно безболезненны. Для пущей важности я наложил на стопу повязку из стерильного бинта. На вопрос следователя о степени тяжести повреждения я ответил: «Легкое телесное повреждение без кратковременного расстройства здоровья» (по тогдашней классификации). Стрелок явно переоценил тяжесть причиненного им ранения и поторопился с раскаянием и наказанием. Следователь выписал направление на вскрытие, отдал участковому и мы поехали домой.

Всамом конце богатого событиями 1973 года мне еще раз пришлось побывать на севере Томской области. Меня вызвал М.В. Григорьев и сказал, что прокурор Александровского района настаивает на приезде судмедэксперта. Подробностей он не знал, но заметил, что врачи-эксперты (штатного эксперта ни в Александрово, ни в Стрежевом тогда не было), иногда выручавшие прокуратуру, на этот раз «развели руками». Я получил командировочное удостоверение и вылетел в Александрово. Туда летали самолеты Ан-24 и Ан-2 в «полярном» исполнении. Исполнение это заключалось в том, что обшивка самолета была утеплена и вместо боковых лавочек на 12 человек установлено 10 более-менее мягких кресел. Я летел на таком Ан-2. По прибытии отправился в районную прокуратуру. Прокурором Александровского района тогда был Леонид Михайлович Ломиворотов — отец нашего друга и коллеги Эдуарда Ломиворотова, заведующего судебно-химическим отделением. Оба они были под стать друг другу — высокие, мощные, жизнерадостные. К сожалению, Эдуард, великолепный спортсмен, волейболист, атлет, внезапно умер во сне в 2002 году в 55 лет (!). Ломиворотов-senior принял меня радушно (мы с ним встречались в Томске) и посвятил в суть дела. В конце прошлой недели в Александрово гуляли свадьбу. Выдавали замуж дочь какого-то местного чиновника. Естественно, среди гостей была вся местная элита. Играть свадьбы в кафе тогда было не принято, там и кафе-то никакого не было. Торжество отмечали дома. Дом был большой, гостей много, а уж угощали с поистине сибирским северным размахом. Застолье затянулось за полночь. Один из гостей, изрядно выпив и закусив, отправился домой. Среди общей суматохи его ухода никто не заметил. Ему и идти-то было совсем недалеко — метров 300. Не дойдя до калитки своего двора буквально несколько шагов, он упал в сугроб и «уснул». Тело его обнаружили только утром. Труп доставили в морг районной больницы.