Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Сам по себе хирургический разрез меня мало интересовал. Но после рассечения швов под стереомикроскопом при умеренном увеличении (х16) я увидел собственно ранение — хирургический разрез прошел чуть сбоку. Колото-резаная рана располагалась у середины операционного разреза и была длиной 29 мм, имела ровные отвесные края. Рядом с наружным краем вплотную проходил хирургический разрез. Нижний конец раны был острым и нависающим (подрытым), верхний конец — четко М-образным, пологим с острыми вершинами М, шириной 2 мм. Это соответствовало направлению действия клинка сверху вниз.

Рана была нанесена клинком колюще-режущего орудия типа ножа, имевшим острое лезвие и обух толщиной около 2,2–2,4 мм с острыми ребрами. Примерно зная угол действия клинка по отношению к поверхности кожи и длину раны, я путем несложного графического построения определил примерную ширину клинка на уровне погружения — около 20 мм.

Что касается длины погрузившейся части клинка, то после хирургической ревизии раны точно определить ее было невозможно, можно только предположить, что клинок имел длину не менее 12–13 см. Одежда потерпевшей, которая была на ней в момент ранения, уничтожена родственниками. Нож куда-то выброшен родственниками же (они там вообще все были родней), найти его так и не удалось. По показаниям одного из свидетелей (остальные «не запомнили»), нож, которым нанесли ранение С., был самодельным типа «финского» с наборной рукояткой и клинком длиной сантиметров пятнадцать, довольно толстый. Ширину клинка свидетель «не запомнил». Заключение экспертизы было передано следователю и несколько позже областной суд вынес «родственнику» обвинительный приговор.

Меня как заместителя начальника Бюро очень заинтересовало, кто же мог выдать врачебное свидетельство о смерти С. Следователь занимался этим вопросом, но ему удалость выяснить только, что гербовое свидетельство о смерти выписано загсом на основании некоего врачебного свидетельства, подписанного врачом Ж. Но такого врача не было ни в горбольнице № 1, ни в Бюро судмедэкспертизы, ни в патолого-анатомической службе. Более того, в архиве медстатистики, куда стекаются все врачебные свидетельства о смерти, такового на С. не оказалось!

В процессе выполнения экспертизы эксгумированного трупа С. я узнал от вышеупомянутого Ю.К. Музеника, что в октябре 1996 года к нему обратились некие цыгане с просьбой выписать свидетельство о смерти С. без вскрытия с каким-нибудь безобидным диагнозом типа «смерть от щекотки». За это они предложили ему ни много ни мало, а новый «УАЗ»-фургон.

Не на того напали. Музеник — профессионал, один из старейших работников Бюро. Естественно, он послал их очень далеко.

Мы потом долго смеялись:

— Ты, Юрий Карлович, пешком ходишь, а мог бы ездить с комфортом на «УАЗике».

А один из экспертов ехидно заметил:

— По тюремному двору.

Как ни старался следователь, ни подсудимый, ни родственники, хоронившие труп, не «раскололись» и не сказали, где и у кого они купили врачебное свидетельство о смерти С.

Коррупция, однако.

Вечером 22 августа 1996 года в одном из томских кафе неподалеку от Лагерного сада играла негромкая музыка. Посетители пили пиво и мирно беседовали. Покой был нарушен четверкой «крутых» парней, которые, будучи подшофе, стали приставать к девушкам и в ответ на протесты девиц и их кавалеров затеяли драку. Один из посетителей, мужчина средних лет, азербайджанец Г., вмешался и, видя, что уговоры бесполезны, вышвырнул двоих хулиганов за дверь. Остальные ретировались сами.

На следующий день в Лагерном саду, недалеко от берега Томи, в ливневом колодце был обнаружен труп гр-на Г. Рыбак, возвращавшийся домой после утреннего лова, заметил, что несколько мужчин что-то подтащили к колодцу и сбросили внутрь, потом сели в «Жигули» и уехали по нижней дороге в сторону Басандайки. Рыбак запомнил цвет машины и часть госномера. Поднявшись к колодцу, он заглянул вниз и увидел на дне, на глубине около четырех метров, труп мужчины. На место выехала оперативная группа. Труп извлекли из колодца и направили в морг для вскрытия.

Экспертизу трупа Г. произвел эксперт К., стаж работы которого был менее двух лет. Причина смерти Г. казалась, на первый взгляд, достаточно очевидной — грубая деформация костей мозгового и лицевого черепа, открытые переломы костей свода черепа, повреждения оболочек и вещества головного мозга. На трупе было множество повреждений: раны и кровоподтеки на голове и лице, множественные ушибы и ссадины тела и конечностей, двухсторонние переломы ребер.