Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Бросилось в глаза то, что входное отверстие на задней стенке левой плевральной полости описано экспертом «в области 6-го ребра по лопаточной линии», а выходная рана на коже спины — «в области угла левой лопатки».

Дело в том, что 6-е ребро лежит под лопаткой в области ее тела примерно посредине между гребнем и нижним углом лопатки, и для того чтобы, пробив 6-е ребро, пуля вышла в области угла лопатки, она должна очень резко повернуть вниз. От удара о ребро такой поворот невозможен. Или, пробив 6-е ребро, пуля должна пробить и тело лопатки. О повреждении ребра и лопатки в заключении эксперта не было сказано ни слова.

Возникло предложение эксгумировать труп, чтобы точно определить локализацию повреждений, угол падения раневого канала и убедиться в наличии или отсутствии повреждений 6-го ребра и левой лопатки.

Эксгумация была назначена и поручена эксперту В.М. Козику, опытному специалисту и, кстати, моему однокурснику. Он работал в Колпашевском отделении судебно-медицинской экспертизы с момента окончания института в 1969 году.

Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Эксгумация была проведена только весной следующего года, когда оттаяла земля на кладбище Подгорного. Перед этим я подробно объяснил Владимиру Матвеевичу, что именно нас интересует, и с нетерпением ждал результатов. Наконец, он позвонил и сказал, что повторно исследовал труп Л. и нашел много интересного. Было точно установлено расположение входного и выходного отверстий по отношению к анатомическим ориентирам, найдено сквозное повреждение тела левой лопатки и повреждение восьмого левого ребра у верхнего края.

— Какого ребра? — переспросил я.

Козик обиделся:

— До десяти уж я считать умею!

Он изъял 3-е правое и восьмое левое ребра, левую лопатку и лоскут кожи спины с выходным отверстием и отправил в Томск.

Получив материал, я выполнил его экспертизу по постановлению следователя в рамках повторной экспертизы эксгумированного трупа Л. Было обнаружено повреждение нижнего края 3-го правого ребра (описанное еще экспертом З.), повреждение верхнего края 8-го левого ребра в проекции внутреннего края лопатки и сквозное повреждение тела левой лопатки в 2,5 см выше ее нижнего угла, повреждение лоскута кожи спины. Повреждение лопатки имело своеобразную форму, напоминавшую продольное сечение миниатюрной «бомбочки». На коже спины имелось типичное дугообразное выходное отверстие без дефекта кожи. Соотношение выходных повреждений было проверено на скелете человека и на нескольких трупах в морге. При обычном вертикальном положении туловища повреждение лопатки лежало за неповрежденным 6-м ребром, а повреждение верхнего края 8-го ребра находилось не менее чем на 1 см ниже угла лопатки, т. е. в трех сантиметрах ниже повреждения лопатки.

На первый взгляд, это было необъяснимо. Однако, поразмыслив и вспомнив, что туловище человека имеет несколько степеней свободы, т. е. достаточно подвижно, я пришел к выводу, что одновременное повреждение пулей края 8-го ребра и тела лопатки возможно, но только при значительном смещении лопатки вниз.

Вероятно, это вызовет у вас улыбку, но чтобы уточнить позу потерпевшего, я разделся до пояса и на глазах у коллег-экспертов долго извивался, принимая самые немыслимые положения. Труд наш не пропал даром. Мы убедились, что если туловище резко повернуто влево и отклонено назад, а левая рука максимально отведена за спину и опущена вниз, лопатка смещается вниз и к средней линии спины. Нижний угол лопатки при этом достигает уровня 9-го ребра и смещается внутрь, т. е. повреждения 8-го ребра и лопатки полностью совпадают. Поза, согласитесь, несколько необычная.

К тому же если Л. сидел в этой позе в лодке, раневой канал должен быть направлен настолько резко сверху вниз, что выстрел с расстояния, указанного подозреваемым, «от бедра» просто невозможен.

Поделившись всем этим со следователем, мы пришли к общему мнению: в момент выстрела потерпевший Л., сидя в лодке на скамейке, наклонился влево и назад, потянувшись за ружьем, лежавшим на ее дне. Поводом для этого могли быть угрозы Ш. или направленное на инспектора ружье. Лодки должны были стоять борт о борт. Ш. стрелял не от бедра, а от плеча. Эту версию еще предстояло доказать и по возможности документировать.

Для этого мы провели еще один эксперимент, используя ружье Ш. Мой рост (176 см) совпадал с ростом Ш., поэтому я в эксперименте выступал в его роли. Роль статиста сыграл человеческий скелет (пластмассовый). В секционном зале морга мы усадили «статиста» на препаровочный столик (скамейку лодки) и закрепили в описанной выше позе. Направление раневого канала было обозначено длинной тонкой рейкой соответственно данным, полученным при эксгумации трупа. Начав с дистанции 9—10 метров (размеры зала это позволяли), мы провизировали все возможные варианты: прицеливание от бедра, от груди, от плеча, постепенно уменьшая дистанцию.