Сергей Соболев - Мост Её Величества

Кстати, это была совершенно незнакомая мне дама…

Да, определенно, я вижу ее в первый раз.

— Sorry, — пробормотал я. — Хотел принять душ… Ну, раз занято, приду позже.

Я прикрыл дверь душевой, после чего спустился по лестнице на первый этаж.

«Что это было, Артур?» — спросил я сам себя, но ответа на этот вопрос от моего второго Я так и не получил. Да уж… Недели не прошло со времени устроенного мною сразу по приезду дебоша, как вновь «отличился».

Впрочем, у меня не было душевных сил, чтобы так уж сильно переживать из-за случившегося. Я достал из холщовой сумки — с которой езжу на пакгауз — оба термоса и прозрачную пластиковую коробку для сэндвичей. Прополоскал колбы термосов под краном на кухне, вымыл короб. В кастрюле, прикрытой полотенцем, плов с маленькими кусочками курицы — это Татьяна приготовила на ужин. Плов не вот, чтобы горячий; но я не стал выкладывать на сковородку и подогревать: не было ни желания, ни аппетита.

Включил в гостиной электрический обогреватель. Достал из сумки пару вязаных носков и жилет, повесил их сушиться. Шерстяными носками я был обеспечен Татьяной уже во вторник; она с детства приучена к вязанию, и то, что раньше воспринималось как хобби, теперь вполне пригодилось для практических нужд. Жилетку мне жена связала за два дня. Она не может долго сидеть без дела, и все эти дни, пока не сошла гематома, стучала спицами; упрямо игнорируя мои рекомендации «поберечь руку», вязала с утра до вечера.

Я насыпал в кружку растворимый кофе, залил его кипятком. Лет десять, наверное, не пил такой; здесь, в Англии, я делаю много чего такого, чего не делал ранее, или о чем успел забыть.

Последним предметом, который я извлек из холщовой сумки, был нож с длинным семнадцатидюймовым лезвием — из числа тех тесаков, которыми на пакгаузе разделывают кэббидж. Это моя сегодняшняя добыча, я стащил его из разделочного цеха, пронеся под халатом в раздевалку; ну а там спрятал в сумку, обернув в захваченную с собой газету.

Я устроился в одиночестве за столом в гостиной. Прошло около получаса после моего возвращения в «работный дом»; голова была пустой от мыслей. Я уже допивал невкусный, отдающий цикорием кофе, когда со стороны лестницы послышались голоса.

— Де він?

В дверях показался один из компании западенских парубков. Волосы у Васыля еще не высохли толком после душа, лицо покрыто красными пятнами. Успел одеться; на нем спортивные брюки и короткая куртка, на ногах кроссовки. В правой руке хлопчины зажата дубинка; не резиновая, как у полицейских, а деревянная, явно самодельная, вырезанная из какого-то подручного материала.

— Хтось є тут? — донеслось из вестибюля. — Може, втік?

— Він у вітальні! — не спуская с меня глаз, процедил Васыль. — І він тут один.

Он посторонился, пропуская в гостиную своего земляка — это был Петро.

— Ну що, треба з ним побалакати… як там його звати? — угрюмо произнес Васыль.

— Так ніби його звати Артур, — сказал Петро, доставая из кармана куртки кастет. — Але яка різниця?

Я поднялся из-за стола; взял со столешницы нож.

— У вас есть ко мне какое-то дело? — поинтересовался я. — Кстати, а где ваш третий приятель?

Увидев внушительного размера нож в моей руке, эти двое замерли. Я обошел с тыльной стороны диван; остановился возле кресла, которое служило мне спальным местом последние несколько суток. Нас разделяет теперь всего три или четыре шага. Я пнул ногой кресло — в спинку; оно с хряском перевернулось, улетев к этим двоим под ноги.

Наклонился, взял один из двух кирпичей, служивших креслу подпоркой вместо отсутствующей ножки. Взвесив его в левой руке, спросил, обращаясь сразу к обоим:

— Как думаете, пойдет вместо оселка? А то, как выяснилось, в доме нечем наточить нож…

В дверях показалась молодка — та самая фемина, которая ублажала Васыля в душевой.

— Ой, хлопці… — обеспокоенно вскрикнула она. — Що тут у вас коїться?!

Удерживая кирпич в левой руке, я провел лезвием ножа по его поверхности. Затем еще раз, и еще, разворачивая кисть, чтобы затачивались обе грани. В гостиной слышались неприятные царапающие звуки; сам этот кирпич, учитывая его вес и материал, из которого он сделан, надо признать, не слишком-то годится в качестве оселка. Но, в то же время, вполне может сгодиться для другой цели…

— Не, не хорошо так, — сказал я. — О половинку легче будет точить… А если кирпич на четыре части разделится, так еще лучше. Как думаешь, Васыль?

Западенец сверлит меня взглядом, его лицо покрылось потом; по всему видно, что он в равной степени зол и обескуражен. Петро начал было просовывать пальцы в отверстия кастета, но тоже замер…