Сергей Соболев: Чужой

Краснов выбрался из фургона через кормовой люк.

Повесил автомат на плечо; найденный в одном из ящиков ПМ сунул за пояс камуфляжных брюк. Приволакивая раненую ногу, обошел вкруговую стоящий посреди бывшего колхозного поля микроавтобус марки «фольксваген». В конечном итоге он вернулся в исходную точку… Ночь выдалась безлунной; в полукилометре на юго восток от того места, где он остановился, мерцают редкие огоньки — там центральная часть села, которую он только что покинул.

Звуки стрельбы стихли. Но зато стал слышен рокот машин, двигающихся по шоссе.

Один транспорт, судя по отсвету фар, ехал со стороны развилки, близ которой, должно быть, и сейчас лежат неприбранными два трупа — это первые жертвы сегодняшней ночной акции. Другая машина двигалась навстречу — от села.

Оба транспорта остановились. Расстояние между ними составляет пару сотен метров. Столько же примерно от ближайшей машины до фургона.

Краснов понятия не имел, кто эти люди.

Он мог лишь строить предположения.

В одной из этих двух машин может находиться Вольф с напарником. Во втором транспорте либо посторонние лица… Либо кто то из группы сопровождения, некто, о чьем участии в операции он до настоящего момента ничего не знал.

Из ближней к нему машины выбрались не то трое, не то четверо. Было довольно темно; водитель потушил фары, так что толком он их не смог разглядеть. Впрочем, ничего хорошего от этих «гостей» ожидать не следовало. Пора, однако, занимать оборону.

Краснов опустился на землю возле правого кормового колеса. У него имелись при себе три запасных рожка — боеприпасов хватит всего на несколько минут хорошего боя. Он подумал, что за последнее время произошло столько всяких событий, что их, пожалуй, хватило бы на несколько жизней. На левом предплечье у него вытатуированы свастика и имперский орел. На нем армейская форма с сержантскими лычками, испятнанная кровью — своей и чужой. У него в знакомых числятся опасные личности, вроде Вольфа и Тахира. Его родственник, как недавно выяснилось, работает в Конторе, а девушка, с которой он познакомился при довольно странных обстоятельствах, называет себя — «персидской принцессой».

Но все это вместе взятое ровным счетом ничего не говорит о том, каков он есть на самом деле — Дмитрий Краснов.

…Сразу несколько темных фигурок, петляя и пригибаясь, направились от дороги к фургону, возле которого занял оборону парень в камуфляжной форме.

Краснов передернул затвор «калаша»; стал выцеливать ближнюю из перемещающихся по полю человеческих фигур.

— Хватит! Набегался! — процедил он, адресуясь самому себе. — С этого рубежа ты не уйдешь. Здесь твоя деревня Крюково, здесь твой Сталинград.

…И тогда Краснов поймал себя на мысли, что ему хочется ударить эту женщину.

На короткий миг ему даже представилась соответствующая картинка. Вот он встает с табуретки, выпрямляется, подходит к ней — а она продолжает что то там о своем, бабьем, трындычать, уперев руки в боки.

И молча, коротко, без замаха, бьет в челюсть…

— Димочка, ты меня совсем не слушаешь?! Ну шо с тобой такое? Чего молчишь? Или болит шо? Да затуши ж ты ц ы б а р ь, а то дышать нечем!!

«Блин… Да кто ты такая, чтобы мной тут командовать?! — Краснов едва сдерживался, чтобы не произнести все это вслух. — Ты мне не мать, не жена! И не начальница, чтоб я тебе в рот смотрел! Вот так, Димон… а как ты думал? Как ты хотел? Стоило тебе на пару недель зависнуть у т е л к и, которая много старше тебя… Так она уже и предъявы делает! И ты уже типа у нее не то что в долгу, а прямо таки под каблуком!»

— Отстань! — процедил он. — Я ничего не хочу. Занимайся своими делами.

Он все же не стал прикуривать новую сигарету, сунул ее обратно в пачку. Пепельница полна окурков; на кухне надымлено, как в казарменной курилке в зимнее время перед отбоем. Вытряхнул пепельницу, положил ее в раковину. Марина так и продолжала торчать в дверном проеме, в коротком халате, груди, как кавуны, румянец во всю щеку, руки в боки. Сполоснув руки, плюхнулся на табуретку рядом с кухонным столом. Тошно, мутно на душе, а из за чего, почему, он и сам толком не понимал.