Пал Сабо - Пядь земли

Однако сначала надо еще кое-что сделать, еще кое-что рассчитать, обдумать…

Воткнув лопату в землю, идет он к краю картофельного поля. Стоит здесь, смотрит в канал: намедни вырезал он ступеньки к воде. Хочет примериться, как пойдет полив на картошке.

Десять рядов картошки взял для начала. И дважды уже поливал. Таскал воду двумя ведрами, на каждый куст по полведра… Да не в самый куст лил: как ни тепла вода, а кожу холодит. Значит, и для растения не годится… Оно ведь — тоже живое… Выливает между кустами. Вот он и рассматривает сейчас место полива и картошку.

Политые рядки определенно и выше, и темнее. Хочется ему подкопать хоть один куст, еле удерживается. Потерпеть надо. До осени. Там увидит, что получилось. Зря таскал он из канала огромное множество ведер воды или не зря.

От канала до картошки протоптана тропинка, будто из бетона. Сколько шагов он сделал, сколько ведер отнес, пока тропка стала такой гладкой! Сколько капель выплеснулось ему на ноги, на штаны; сколько мыслей пронеслось в голове, пока ходил он этой тропой!.. Ну ладно, скоро увидит, ради чего старался… Раз досталась ему эта земля от матери, от деревни, от родины — значит, с нее он и должен жить!

Осенью выяснится.

Все станет ясно осенью.

Вот если б какое-нибудь приспособление, чтобы воду поднимать из канала…

…Вспоминает он, как в бытность солдатом, в далеких краях видел возле реки громадные колеса, которые вертелись и выливали воду на дощатый желоб. А кое-где пыхтел мотор, выбрасывая вонючий газ, от которого трава чернела и ложилась на землю. Или вращались лопасти из брезента, из жести, вроде как у ветряных мельниц. Ведь здесь тоже почти все время дует ветер. Сила ветра поднимала бы воду, текла бы вода между рядами картошки, орошала бы пшеницу или что угодно, когда случится засуха. Люцерна бы росла по колено, шапки подсолнечника были бы с дверь величиной, а турнепс выше человеческого роста…

Ну бог с ними, с мечтами. Пока надо что-то делать с солончаком.

Не один Красный Гоз протоптал здесь свою тропку: много троп вьется вокруг канала. Таков уж человек: тянет его к новому, как щенка. Идут мужики на поля — и все норовят возле канала пройти. Хотя бы для того, чтобы потом сказать: «Шел я, значит, мимо канала…»

Вот и теперь идет кто-то в эту сторону; пока только голова да плечи видны за рожью. А теперь — одна соломенная шляпа, потому что вниз спустилась тропа; вот опять по пояс виден мужик: сейчас он за кукурузой Шандора Папа идет, кукуруза та — недорослая, и к тому же желтая, как небеленый холст… Мужик этот — Пап Бикаи. У него поле подальше.

— Клад, что ль, ищешь? — спрашивает он, останавливаясь рядом. Красный Гоз уже по колено стоит в канаве, выбрасывает землю в сторону.

— Пробную копку делаю, дядя.

— Пробную? А на что?

— А чтобы люди смотрели да голову ломали, — и подравнивает выкинутую землю.

— Хе-хе-хе… — смеется тот. Потом ближе подходит. — Да ну, скажи, что ли, серьезно.

— Хочу этот луг перевернуть, дядя.

— Это как же? Как на винограднике, что ль?

— Ну да. Только глубже. На метр. Посмотрю, какая внизу почва.

— Ух ты… Ну, придумал! Зачем тебе это? Поспал бы лучше.

— Там видно будет, что лучше.

— Видно будет? Эх… это видно было в тот самый час, когда господь солончаки сотворил. Зачем бы он их творил, если б не нуждались в них тогдашние люди? Стало быть, нужны они были… хорошие ведь здесь покосы. Значит, так и надо. Жаль портить. А то ни покоса не будет, ничего другого, — и замолкает, потому что смотрит на поле и видит, насколько здесь все лучше, чем на соседних полях. Может, и есть в этом смысл…

— Да что ж, дядя… Даром, что ли, говорят: вольному воля?.. Каждый пляшет, как ему нравится.

— Это, конечно, так… — отвечает Пап Бикаи, воздух зачем-то нюхает, и идет дальше.

А Красный Гоз смотрит на часы: за сколько времени вырыл он одну канаву?

Пап Бикаи не первый, кто останавливается у его земли. Многие смотрели недоверчиво на кукурузу, на пшеницу, на картошку и головой качали. Всем видно, что кукуруза здесь лучше, чем у других; и картошка хороша; видели и следы полива, снова головой качали — и шли дальше своей дорогой. Кое-кто говорит: у Красного Гоза просто руки чешутся. Другие считают, что дельный хозяин из него выйдет.

Ну неважно. Красный Гоз этих слов не слышит, не приходится ему на все замечания отвечать. Он себе размышляет, придумывает что-то и трудится для успокоения души.

Жарко. Сейчас, часов около трех, самая жара…