Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

«Зря хозяева рынка не будут через такую газету попусту мурлыкать. Тогда можно будет кое-что и со своего приусадебного огородишка туда свезти и лишнюю копейку к своей пенсии заиметь. Подика она пустой карман не оттянет», – с надеждой размышлял Мануйлов, подъезжая к рынку.

Действительно, внутри нового рынка привычно белозубых и смуглых продавцов не было видно, сколько он ни приглядывался к торговым рядам. Все продавцы, похоже, были наняты из местных жителей, однако торговали всё равно овощами и фруктами с южных окраин нашего бывшего Отечества. «Не мытьём так катаньем своего добиваются», – недовольно подумал Мануйлов.

Приметно зияли пустотой, как щербатый рот, свободные прилавки для бабуль, но никого из них Мануйлов так и не увидел. Его возмутило то, что торговали здесь по тем же высоким ценам, что были и на других рынках, отпугивали своей недоступностью пенсионерское сословие, к которому он до конца своей жизни прикипел. «А где же ушлые хозяева фруктово-овощной продукции из иноземных торговцев, которыми неуверенно торговали новоиспечённые торгаши, нанятые иноземцами из местных жителей?» – с досадой раздумывал он, выходя на улицу. И как же был поражён, когда увидел истинных хозяев фруктов и овощей, тесно сидящих рядами, как грачи в грачовнике, на низких металлических ограждениях, тянувшихся вдоль всего огромного корпуса рынка. Из всей затеи, напечатанной в газете, получалось как в известной поговорке «Что в лоб, что по лбу», – с раздражением подумал он и тяжело уселся в свой жигулёнок.

Неожиданно двое из сидящих на ограждении подбежали к его машине и попросили подвезти их до другого рынка. Поскольку это было по пути, он их взял.

Дорогой спросил:

– Это что же за дела такие, что вас на новый рынок не пускают?

– Пустят, никуда не денутся! – уверенно ответил один, а другой торопливо добавил:

– Скоро этот рынок наш будет и база тоже.

От такого самоуверенного ответа Мануйлов помрачнел.

Вскоре проезжали мимо киоска по приёму стеклотары, где привычно стояла очередь понурых людей с полными мешками и сумками. Кивнув на большую очередь, сказал им, ухмыляясь:

– Вот каким бизнесом надо бы вам заниматься! Всегда клиентов полно.

– Это ваш бизнес, русский. Мы таким бизнесом заниматься не будем, – с гордостью и вразнобой ответили иноземные торговцы и весело расхохотались.

Мануйлова их ответ взбесил. Неожиданно для себя он свернул на обочину дороги, остановил машину, сердито посмотрел и строго скомандовал:

– А ну выходи!

Будущие хозяева рынка возмутились. Мануйлов повторил команду таким голосом, что те послушно выскочили из машины и презрительно, с руганью, бросили ему на прощание мятые рубли.

Он облегчённо вздохнул и поехал дальше, раздумывая о своём неожиданном поступке, который не был свойствен его характеру, спокойному и сдержанному. «Допекли, наглецы! Достали! Вот и сорвался», – оправдывался он перед собой, но на душе посветлело, стало легче дышать, будто от тяжелого груза освободился.

Вроде бы совсем пустяшный поступок он совершил сегодня в защиту отечественного бизнеса от нападок и клеветы на него иноземцев, а приятно. И с его подобревшего лица долго не сходила добродушная ухмылка. «Каждый понемножку сделал бы хоть что-нибудь для защиты того же пенсионерского бизнеса, и жизнь нашенская наверняка бы полегчала».

С печалью тяготился он раздумьями о впечатлениях от своей поездки, когда подъезжал к дому. Да разве сегодня, со своими пенсионерскими проблемами до кого-нибудь докричишься…? Вряд ли. Отчего и жить стало грустно.

Ранним утром в огромном помещении рынка за одним из прилавков в ожидании товара разговаривают две продавщицы. Одна молоденькая, другая постарше. Что постарше, настороженно вглядывается в лица редких покупателей и с горечью говорит, будто с собой разговаривает:

– Вот смотрю на счастливых женщин с мужьями и любуюсь ими, завидую. Какие у них мужья! Какие мужья! А у меняя-а!

И столько в её тяжёлом вздохе слышится невыразимой тоски и безнадёжности, что она, чуть помолчав и брезгливо сморщившись, с досадой добавляет:

– Глаза бы мои не смотрели.

– Это почему? – с недоумением спрашивает младшая и, широко раскрыв глаза, с немым удивлением на неё смотрит в ожидании ответа.

– А потому! – мстительно бросает старшая в ответ и добавляет, тяжело вздохнув: – Поживёшь с моё, узнаешь, когда у моего и ухватиться-то не за что! Попробуй и поживи после этого.