Чингиз Айтматов - На солнечной стороне [Сборник рассказов советских и болгарских писателей]

— Ну что вы, я совсем не сержусь, — сказала учительница, покраснев. — Но, Сергей Иваныч, дорогой мой, скоро экзамены, что же мы будем делать?

Улесов развел руками.

— Знаете что, — сказала учительница. — Давайте заниматься дополнительно.

— Спасибо. Только — где?

— Приходите ко мне, — просто сказала Анна Сергеевна. — Я живу поблизости. Хотите, начнем прямо завтра.

Улесов записал адрес, пожал руку учительнице и крупными шагами сбежал вниз по пологой лестнице.

В вестибюле, пристроив на подоконнике зеркальце, две ученицы старательно работали губной помадой и тушью для ресниц. Одна из них, Муся Лопатина, повернулась к Улесову.

— А учительница по тебе сохне-е-т! — произнесла она нараспев.

Он посмотрел на маленький лобик Муси, на завивку барашком, на недокрашенный, будто испачканный красным рот, понял, что это любовный вызов, и не принял его:

— А нас это нисколечко не интересует!..

…Улесов поднялся на пятый этаж указанного ему дома, позвонил три длинных, два коротких, и дверь открылась раньше, чем он отнял палец от кнопки звонка.

— Заходите, Сергей Иваныч, — сказала Анна Сергеевна.

Он с трудом узнал ее в полутемной передней, освещенной одинокой лампой под самым потолком. На ней было что-то вроде халатика в цветочках, и это делало ее по-хорошему старше, женственней, чем обычное ее глухо-коричневое платье, похожее на школьную форму… И волосы не были так гладко и плоско стянуты к небольшому тугому узлу на затылке, они лежали пышней и свободней.

Анна Сергеевна повела Улесова длинными коридорами старой, запущенной квартиры. Они прошли один коридор, заставленный сундуками, древними, хранящими лишь пыль шкафами, свернули в другой, затем в третий, более узкий, с низким потолком. Анна Сергеевна толкнула дверь. То, что открылось Улесову, было как бы продолжением этого коридорчика. Сразу за дверью стояла раскладная алюминиевая коечка, крытая серым солдатским одеялом, с толстой, очень белой подушкой, на которой лежала еще одна маленькая, плоская подушечка. С потолка свешивалась лампочка с фунтиком из тетрадочного листка вместо абажура. Другая лампа, похожая на гриб, стояла на маленьком столе, уставленном книгами. Книг было много, толстых и тонких, больших и маленьких. Обернутые в чистую белую бумагу, они стояли рядком на столике, тесно забили висящую на стене полку, штабельками лежали на полу, на подоконнике высоко прорубленного в стене окошка. Книги да яркая картинка — крыша и купола старинного городка под закатом — единственно скрашивали убожество комнаты. И ничто не говорило, что здесь живет женщина: не было ни флакончиков, ни коробочек, ни пудрениц, ни даже зеркала.

— Любуетесь моими хоромами? — спросила Анна Сергеевна.

Улесов перевел взгляд на хозяйку. Здесь, при более ярком освещении перемена в облике учительницы была еще приметнее. «А она симпатичная!» — с некоторым удивлением отметил про себя Улесов. Портили Анну Сергеевну лишь серые, некрасивые нарукавники, но ведь она собиралась работать.

— На коридор похоже, — пробормотал Улесов, решивший не врать, что ему здесь нравится.

— Да это и есть коридор! — просто сказала Анна Сергеевна. — Как-никак, мне ужасно повезло. Приехать в Москву и сразу получить работу и площадь! Я везучая.

«Не много же тебе надо!» — подумал Улесов, еще раз оскользнув комнату взглядом.

— Вы разве не москвичка? — спросил он.

— Нет, я из Мышкина.

— Откуда? — Улесов невольно улыбнулся. Невзрачное название городка подходило к Анне Сергеевне с ее тощей коечкой, крытой солдатским одеялом, ко всей этой несуразной комнате, выкроенной из коридора.

— О! Вы не смейтесь. Мы чуть ли не самой Москве ровесники!

— Производство там есть? — спросил Улесов.

Нет, производства в Мышкине не было.

— У вас там родня осталась?

— Мама. Хотите я вам ее покажу? — Анна Сергеевна достала из сумочки небольшую выцветшую фотографию: под деревом, на скамейке, пожилая женщина читала книгу, отведя ее от дальнозорких глаз. — Правда, красивая? Я не в нее пошла… Она продавщица в книжном магазине, единственном у нас в городе.

— Это у вас от нее? — Улесов кивнул на книжную полку.

— Да! — радостно подтвердила Анна Сергеевна. — Мама так любит и знает книги. Ей бы учиться, да приходилось тянуть меня и брата.

— У вас есть брат?

— Погиб на фронте. Это мама заставила меня ехать в Москву. Мне так страшно было ее оставить, она совсем плоха, почти не видит. Я была в заочной аспирантуре, но мама говорит, что это не настоящее, в Мышкине нет даже таких книг, которые мне нужны для работы. Вот я и приехала. Правда, пока меня не перевели на «очное» отделение, но с будущего года обещали. Мне уже скоро защищать.