Питер Уэйр - Безумие Дэниела ОХолигена

— Какие-то проблемы? — Геометрия физиономии Сеймура Рильке быстро сложилась в выражение предвкушающего ожидания.

Дэниел собирался объяснить происхождение мешков под глазами какой-нибудь банальной причиной, как вдруг беспомощно услышал свой ответ:

— Никак не мог заснуть, размышлял о траектории движения света — прямая это или кривая.

Изумительная челюсть Сеймура Рильке широко распахнулась. Какая сверхъестественная удача! Не просто завязка беседы, а настоящая к ней прелюдия! Добровольное приглашение к кводлибетической [51] Кводлибет (лат.) — ежегодный университетский диспут на произвольные темы. оргии интенсивного диалога с сочным выводом. Более того, она касалась единственной, не считая Либераче, страсти Сеймура — геометрии. Не он ли только что провел целый утренний час перед зеркалом, празднуя день рождения Эвклида сокращением длины своих бакенбардов на величину, кратную расстоянию между зрачками. Необходимо воспользоваться моментом, а то Дэниел выглядит так, будто собирается заснуть.

— Запутаннейшая загадочность, Дэниел! — Сеймур уставился в потолок коридора, поглаживая свои блестящие усы указательным, средним и безымянным пальцами левой руки. — Смею ли я начать с замечания, что движение света по прямой ничуть не вероятнее, чем его движение по кривой? А то и менее вероятно, ибо творение не выказывает качества прямоты. Совершенная прямая, Дэниел, природе неизвестна.

Дэниел чрезвычайно удивился ответу Сеймура Рильке, но не из-за его содержания, за которым он не следил, а из-за внезапно просветлевшего лица повара-кондитера и его немедленного приятия этой темы для случайного утреннего разговора двух мужчин в халатах с бутылкой молока в руке у каждого. Сеймур осторожно поставил свою на пол, Дэниел проделал то же самое. Невзирая на усталость, любой человек, готовый обдумывать, а тем более объяснять идеи, обсуждаемые у Священного озера и в соборе, заслуживал всемерного внимания. Со своей стороны Сеймур Рильке настолько привык к односторонним беседам, что был счастлив завладеть темой и высказать свои соображения.

— Главная сложность, Дэниел, — в определении «прямой». Истинный стандарт, с которым мы можем соотнести объект, путь или грань и объявить их прямыми, отсутствует. А без такого стандарта мы остаемся с бессильной абстракцией прямой как кратчайшего расстояния между двумя точками — но где доказательство этого? Необходимо измерить всевозможные расстояния между этими двумя точками и выбрать одно, кажущееся наиболее прямым. Но что мы используем для измерения? Линейку с прямым краем, в существовании которого этот эксперимент призывает усомниться! Невозможно доказать что-либо, если в процесс доказательства вовлечено то, что требуется доказать!

— Но ведь вода лежит плоско? Или, скажем, гитарные струны, разве они не прямые? — Дэниел бросал Сеймуру на растерзание глиняные фигурки, и маленький геометр с восторгом с ними расправился.

— Факт плоскостности или «прямолинейности» воды нетрудно опровергнуть, если обратиться к мениску в большом сосуде, который изгибается сообразно кривизне Земли. Гитарные струны искривляются, пусть и немного, под воздействием гравитации. Так вот, Дэниел, универсальный стандарт прямолинейности, вдохновляющий (и, пожалуй, сбивающий с толку!) научное мышление, — это траектория движения света. Гипотеза, лишившая тебя сна, — что траектория света не есть прямая — настолько страшит общепринятые взгляды, что не находит сочувствия у подавляющего большинства ученых. Но не у таких теоретиков, как я! Мы знаем, что природа вдохновляет науку, а не наоборот. Я нахожу так называемую «прямую» пагубной для геометрии. Многое в природе гармонически описывается геометрией, но как только где-то возникает мощный диссонанс, можно биться об заклад, что в его сердцевине пребывает злосчастная «прямая»! Возьмем круг: какое равновесие, какое согласие! Но стоит только провести через ее центр прямую, как немедленно появляется жуткий коэффициент, который невозможно представить и сотней тысяч десятичных знаков, — ни системы, ни развязки.

— Отсутствие соответствия, — пробормотал Дэниел.

— Именно. А ведь если бы кратчайшее расстояние через центр оказалось кривой — волной, радугой, ракушкой, — соотношение между диаметром и длиной окружности было бы милым, натуральным, недробным.

— И тот же случай с траекторией света?

— Конечно! Если траектория света не есть, как ты смело предположил, прямая, то все, что в настоящее время определено как прямое, наподобие диаметра круга, прямым не является. Прямолинейной в этом случае может быть только некая траектория, которую мы отклонили как кривую! О счастье!