Нгуги Тхионго - Кровавые лепестки

— Раньше меня звали Дэвид Сэмюел. Но я спросил себя: почему мы заменили свои имена иностранными? Ха-ха-ха! У меня есть друг, черный, как сажа на дне кастрюли, который называет себя Уайтботом… Белозадый… Ха-ха-ха!

— Эти европейцы заставили нас отказаться от многих прекрасных обычаев. Я говорю не только об обрезании, — сказал Нжугуна и подумал: «Весьма-таки разумного человека избрали мы в парламент». — Меня зовут Нжугуна, я илморогский крестьянин.

— Мне так жаль, что в связи с занятостью в парламенте я не имею ни одной свободной минуты. Я хотел приехать к вам на целую неделю, повидать своих избирателей, познакомиться с людьми. Я хотел также познакомиться поближе с проблемами сельского хозяйства в вашем районе. Кения — сельскохозяйственная страна, и само наше существование зависит от крестьян — таких людей, как вы.

Вошла секретарша с подносом. Каждый взял чашечку кофе и печенье.

— А вы кто? — спросил Риера, обращаясь к Вандже.

— Меня зовут Ванджа… в Илмороге я в некотором роде гостья.

— Так-так. И вы решили пойти вместе со всеми? Не правда ли? — спросил он и повернулся к Мунире. — А вы тоже крестьянин?

— Нет. Я директор илморогской начальной школы, меня зовут Мунира, Годфри Мунира. Как видите, я еще не избавился от иностранного имени. Однако носим же мы рубашки европейского образца и живем в таких же домах, как у них… но мы уже говорили об этом, — сказал он, обращаясь к Кареге и Вандже.

— Вам следовало бы тоже быть в парламенте, — сказал Риера. — Рад познакомиться с вами, господин Мунира. В конце концов не так уж важно имя. Куда важнее, что вы делаете для своей страны. Взять хотя бы учителей. Без хороших учителей немыслимо существование страны. Учителя — истинные представители народа. А мы здесь — только исполнители. Вы из Илморога?

— Не совсем. Родом я из Лимуру.

— Ваш округ здесь представляет священнослужитель. Я хорошо его знаю. А вы тоже из Лимуру? — спросил он Карегу.

— Да. Но я преподаю в той же школе.

— Вы выглядите слишком молодо для учителя, — смеясь, сказал Ндери, а про себя подумал: «Тут надо держать ухо востро, почему это вдруг среди них только один коренной житель Илморога?» — В наши дни приятно встретить молодого человека такой профессии. Большинство предпочитают стать клерками — так называемыми белыми воротничками, — а сами строчки на машинке напечатать не умеют.

— Я не согласен с вами, сэр, — ответил Карега, вспомнив, как он обивал пороги контор. — Я уверен, что большинство выпускников высших школ согласились бы на любую работу, если бы им платили приличное жалованье.

«Прав я был: с ними надо поосторожней», — подумал Риера, запальчивость Кареги не осталась им незамеченной. Как всякий политик, он знал, что не бывает противников, не заслуживающих внимания, как не бывает мелочей, которыми можно пренебречь — если только не делаешь это намеренно.

— Совершенно с вами согласен. Безработица — наболевшая проблема в нашей стране. Но то же самое происходит во всем мире. Мы читаем в газетах о миллионах людей — даже в Англии и Америке, — которые остались без работы и вынуждены жить на подаяние. Всему виной демографический взрыв. Единственное спасение — контроль над рождаемостью.

— И снова позвольте мне не согласиться с вами. Не кажется ли вам, что контроль над рождаемостью — это попытка западных держав ограничить рост нашего населения? Великобритания — крошечный остров, однако на нем проживают пятьдесят миллионов человек, так почему бы тамошнему правительству не ограничить прирост населения? Как-никак Китаю все же удается прокормить и одеть свои сотни миллионов.

«Как странно, он говорит точно то же, что говорил когда-то я», — подумал Риера; он увидел частицу самого себя в этом серьезном юноше.

— Да, но какой ценой это удается Китаю? Отсутствие свободы личности… свободы печати… свободы совести, свободы собраний, и все одеты в эту унылую униформу. Пожелали бы вы такого своей стране? Знаете, когда я был молод, мне казалось, что мировые проблемы можно решить, выдвинув лозунг. Но когда я постарел, я научился быть более реалистичным, смотреть фактам в глаза. И мы, черные, должны научиться не отворачиваться от правды, какой бы жестокой она ни была, даже если для этого надо пересмотреть столь дорогие нашему сердцу теории. Возьмем хотя бы ту же проблему народонаселения…

— Не хотите ли вы сказать, что наши женщины должны перестать рожать детей? — сказала Ванджа, и в ее голосе неожиданно прозвучало страдание.