Юрий Бычков - На дороге стоит – дороги спрашивает

– Ты чего, Груня, смеешься? – спросят, а она разом вся подберётся.

– Да, так…

И молчит, молчит. Скулы резко обозначатся, ноздри, чуть вывернутые, широкие, задрожат – волнуется, а что к чему никто не догадывается. Стали на неё жаловаться – трудно, дескать, с такой. Что она таит в душе – неизвестно. Начальник охранной службы, раненый-фронтовик одернул баб-вахтёрш и тут же вызвал Груню на разговор, предложил ей взять на себя уход за сторожевыми овчарками.

– Собака она – друг хорошего человека, – так и выделил «хорошего», – а вы, Аграфена Петровна, как раз такой человек.

Легли ей на душу его ласковые слова. Горячий, чуткий Вячеслав Иванович, только вот здоровьем плох. У него Аграфена прошла школу воспитания сторожевых собак. Как попривыкла к овчаркам, пришла к начальнику с предложением организовать дублирующую кольцевую охрану завода. У каждой собаки свой участок, который начинается и кончается в центрах смежных секторов. Получается, что каждый метр охраняют две овчарки – попробуй пройти. Вячеслав Иванович начал добиваться воплощения в жизнь её предложения. Частенько заходил к Аграфене Петровне в собачий питомник и по делам, и так. Он вовсе не скрывал, что тянется сердцем к строгой, горестной солдатке. Она относилась к нему уважительно, а чувства Вячеслава Ивановича будто и не замечала. Между тем, молва о сожительстве, пущенная ревнивыми охранницами, пошла гулять по тихому, закрытому городку. Напраслина ещё больше ожесточила Аграфену. Обидное, неправедное судачение вконец подорвало здоровье Вячеслава Ивановича. Между тем, новая система охраны принесла плоды – хищения прекратились, это утешало Вячеслава Ивановича, и он, тихий, благостный, незаметно для многих ушёл из жизни.

Каждое утро, раньше первой смены приходила Аграфена Петровна к своим подопечным. Обиходит их, обласкает, накормит. Затем проверит, всё ли в порядке на охранной линии. Тут, глядишь, и обеденный час. В послеобеденное время занятия с молодняком.

После нанесённой ей обиды она держалась в вохровской команде особняком, не желая испытывать на себе людское любопытство. Месяц назад прислали ей помощницу. С ней она старательно занималась, пытаясь привить любовь к собакам, но в разговоры о жизни пускаться не дозволяла. Дескать, дело для тебя, молодка, новое, не простое, и некогда нам языки чесать.

Овчарки любили свою хозяйку, подчинялись ей беспрекословно. На псарне царил сложившийся годами, устойчивый порядок. Сменялись поколения собак, но оставался неизменным характер их выучки. Строгость и любовь вырабатывали у четвероногих сторожей твёрдые, незыблемые инстинкты долга, безусловной дисциплины.

На работе Аграфена ходила в мешковато сидевшей на ней солдатской зелёной форме. Словно тень, незаметно проходила она по территории завода. Редко, только по крайней необходимости, бывала на людях. И только с собаками чувствовала себя полноправной волевой хозяйкой. Привычное поведение. Привычный образ жизни. Неожиданность, озадачившая её, – приглашение на свадьбу.

«Надюша выходит замуж! Как быстро летит время! Давно ли под стол пешком ходила и вот уже невеста. Волнуется, поди? Ну, как не поехать? Любимая племянница замуж выходит! А работа? Вдруг что случится? На два дня уехать?! На два нельзя. Попрошу один день, понедельник. Свадьба стихнет к вечеру в воскресенье, и уеду домой», – рассудив так, она принялась готовить подарки молодожёнам, гостинцы родственникам-москвичам.

Аграфена Петровна на заводе никогда ни к кому не обращалась ни с какими просьбами, поэтому стоило ей заикнуться об отлучке на понедельник, как Сидор Кузьмич, теперешный начальник охраны, готов был предоставить недельный отпуск без никаких, просто так, гуляй, мол, Петровна, – заслужила.

– А как быть с собаками, Сидор Кузьмич?

– А на что тебе помощницу выделили? Для мебели, что ли?

– Так она их боится, да и собаки её плохо знают.

– Волков бояться – в лес не ходить, – храбро заключил Сидор Кузьмич. Этой пословицей он как бы подвёл итог разговору, желая быть в глазах Аграфены Петровны чутким, распорядительным начальником.

Аграфена все оставшиеся до свадьбы дни натаскивала помощницу. Заставляла её входить в вольер к овчаркам. Заставляла разводить собак по секторам. Пристально наблюдала за ней. Казалось, всё должно сойти благополучно. Но душевного спокойствия не было. Так и уехала, втайне продолжая переживать.

Перед самым отъездом к ней зашла Ольга. Зашла на дымок. Аграфена пекла в дорогу пироги, и сдобный лёгкий дух, выходя из трубы, плыл по улице.