Жан-Поль Дидьелоран - Вся оставшаяся жизнь

– Слыхал анекдот, как скелет в кафе зашел? Его официант спрашивает: что вам принести? А тот отвечает: белого вина… и белые тапочки, пожалуйста!

Абель переждал, когда стихнет хохот Бубы, и заговорил:

– Ты к той бабуле пришел? Не пойму, на кой надо непременно делать вскрытие старикам за девяносто. Уж их-то могли бы оставить в покое?

– При пожаре, да еще в доме престарелых, вскрытие обязательно, ты же прекрасно знаешь, – заметил Амбруаз.

– Говорят, загорелась рождественская гирлянда где-то на первом этаже? – спросил Буба.

– Понятия не имею. Надеюсь только, что она не мучилась. Она где?

– Там же, на столе для вскрытия. Мы подумали, тебе так будет удобнее. Просто переложишь ее на каталку, когда закончишь, и мы поднимем ее в траурный зал. Времени у тебя сколько угодно, родни нет, – уточнил Абдель.

– Можно сказать, спокойная покойница, – фыркнул Буба.

Амбруаз решил, что ослышался.

– Как это нет родни? Мы же говорим о мадам де Морбьё, да?

– Между прочим, мадемуазель де Морбьё. Ну да, из родственников никого, так в заведении сказали.

Спускаясь в лифте на минус второй этаж, Амбруаз позвонил в “Камышовую поляну”. Представившись, он попросил подтвердить информацию. Девушка на телефоне плакала.

– Какой ужас, месье Ларнье. Трое погибших, вы представляете? Трое! Нет, у Изабель не было родственников. Какие-то дальние внучатые племянники, но они у нее ни разу не появлялись. Вы один к ней приходили на день рождения. А сколько она нам рассказывала про своего танатопрактика! Знаете, она вас очень ценила, можно так сказать. Каждый раз после вашего прихода расхваливала вас днями напролет.

– Мне она говорила, что ее муж давно умер, но часто упоминала дочь, которая по воскресеньям водит ее в ресторан.

– Выдумки, месье Ларнье. Она никогда не была замужем и тем более не имела детей. Изабель была большая мастерица рассказывать истории. Вообще-то она по жизни этим и занималась, писала всякие истории. Она была писательница.

– А внуки и правнуки, которые рисовали ей картинки? Ведь не приснились же мне все эти рисунки у нее на стенах?

– А, рисунки! Это детишки из начальной школы рисуют для стариков из нашего приюта. Они во всех комнатах висят. Нет, месье Ларнье, мне очень жаль, но в каком-то смысле только мы и вы были ее родственниками.

Обнаженное тело Изабель де Морбьё ожидало Амбруаза на стальном лабораторном столе. Судмедэксперт подтвердил смерть от удушья. Молодой человек поставил на пол свои чемоданчики и подошел к трупу. Изабель, как и две другие жертвы пожара, охватившего восточное крыло “Камышовой поляны”, задохнулась во сне. Пламя не успело добраться до ее тела, и лицо осталось неповрежденным. Бальзамирование после вскрытия всегда было делом тонким и долгим. Когда он обмывал останки влажной простыней, звонкий голос старой женщины зазвучал в его голове ясно и отчетливо, словно в комнате под названием “Орхидея”: “Расскажите о себе, Амбруаз. Вы никогда ничего о себе не рассказываете”. Он улыбнулся. И пока его руки скользили по белой коже с прожилками, он заговорил. Рассказал про Манель, про ее возмущенные крики и негодующий взгляд при первой их встрече. Про Манель и ее пылающие глаза, про ее черные как смоль волосы, про ее гибкое тело, пьянящий запах, волшебный смех. Про Манель и ее губы, которыми он не мог насытиться. Описал, как проходят их дни, как оба ждут вечера, когда снова будут вместе.

– Месяц назад освободилась квартира Жандронов на третьем этаже. Очень для нас кстати. Теперь, чтобы сделать укол Бет, надо просто подняться этажом выше. А-а, я же вам не рассказывал про Бет, Изабель. Уверен, она бы вам очень понравилась.

Продолжая рассказ, он приступил к процедуре консервации; вскоре в его слова уже вплеталось урчание насоса.

– Вы бы видели, как расстроилась Одиль Лакусс, когда мы вернулись из Моржа и забрали у нее котяру. Бет тут же согласилась с ней чередоваться: неделю кот у нее, неделю у Одиль. Уже почти три месяца так живут. Передают его друг другу: неделя бретонских фаров на четвертом этаже, неделя поглаживаний и почесываний на первом. Котофею, похоже, нравится, приноровился к двум хозяйкам. Ах да, еще театр снова заработал. Я вам говорил, что участвую в театральной труппе? И у нас пополнение в лице Бет. Нам не хватало актрисы на маленькую роль дамы в возрасте. Как она держится на сцене в лучах софитов, когда произносит свои тирады! Вся труппа в ней просто души не чает, даром что она имеет скверную манеру вечно перевирать текст на свой лад.