Ирина Шатырёнок - Жить будем потом

Организм слабел, больному требовался индивидуальный уход, возмож­но, повторная операция, специальное питание, лекарства, витамины, теплый морской воздух. Сержа часто переводили в больничку, палата была пере­полненной, он лежал у холодной стены, все кости ломило, больные надсад­но кашляли, сипели, плевались, от туберкулезного соседа Серж заразился палочкой Коха.

Почувствовал, что рассыпается, гниет заживо, его оставляли последние силы и надежды. Туберкулез перекинулся и на суставы, к старым мучениям пораженных легких добавились новые.

Закат жизни Серж принял спокойно, как и условия тюрьмы, замолчал, не принимал участия в жизни зоны, замкнулся в себе, не вмешивался в чужие дела и разговоры, экономил остаток сил. Его скрытая, внутренняя жизнь про­должалась, она тревожила, истязала вопросами, на которые пытался ответить. Погружение в себя спасало от окончательного надлома.

Странно вот, есть свои законы на воле, их я нарушал, там — воровал, грабил, и было не западло, но не убивал, мокрухи на мне нет. Была у меня женщина, думал, единственная — любил ее, и она ... Здесь, на зоне, свои законы, железные: не стучи, не кради, уважай отца и мать. Попробуй здесь укради. Получается, и те, и эти законы совпадают. Отчего же жизнь так несправедлива!

В свой последний рабочий день в конце апреля в Москве Зойка попросила у Али Магометовича машину с водителем, заскочила на съемную квартиру. Веки глаз воспалились, болезненно слезились, сквозь соленую пелену попро­щалась с гнездышком, где они счастливо жили. Схватила с комода лохматую шапку, нелепо украшенную горящими бриллиантами, и выскочила на пло­щадку. Было слышно, как звонко застучали ее каблуки. Не дожидаясь лифта, понеслась вниз, лихо перепрыгивая через ступени. До последнего казалось, что все происходит не с ней, не ее жизнь — чужая. Ловила себя на мысли: какой увлекательный боевик, она всего лишь сторонний наблюдатель.

В тот же день перевела деньги на личный валютный счет, успела купить горящий тур в Грецию, улетела из Шереметьево буквально в чем стояла. В руках замшевый портфель рыжего цвета, смена белья, пара пляжных шле­панцев, яркое желтое полотенце с черными пальмами и банковская карточка. Плюхнулась в кресло, перевела дух, «загнали бедную лошадку, загнали.». Рядом сидел суховатый старичок профессорского вида, острая седая бородка, строгий взгляд из-за стекол очков. Попросила стюардессу принести апельси­новый сок. Достала плоскую дамскую фляжку с коньяком, незаметно перели­ла коричневатую жидкость в стакан и с жадностью выпила горький напиток. Сосед вдруг понимающе улыбнулся.

— Are you o’kay?

Зойка все поняла.

— У меня все о’кей. нет проблем, могу предложить армянский коньяк, за знакомство — Зойка.

Неожиданно протянула суховатому старичку профессорского вида дам­скую фляжку, тихо засмеялась, высокий хвост на голове задрожал, из глаз брызнули мелкие слезки, напряжение последних дней вылилось горячим потоком. Сосед взял у нее из рук фляжку, пригубил.

— Zoika. My name is Fred, everything will be good. Stop crying. It happens sometimes.

За три часа перелета Москва—Афины Зойка выдула из своей фляжки весь коньяк, сухой комок в горле растворился, стало легко дышать, голова кружилась, вспоминала свой школьный английский, пожалела, что не пошла на курсы.

Вежливый Фредди вдруг перешел на сносный русский.

— Зой-ка, красивый имя, греческий, библейский Зо-ис, по-русски жизнь, понятно?

— Понятно, понятно, летим в Грецию, там все греческое, и мое имя гре­ческое.

— Одно имя — Эва и Зоис, перевод такой, понятно?

— Непонятно. Ева первая женщина, соблазнительница Адама, грешни­ца, — кокетничала Зойка. Слезы давно высохли, взгляд приобрел свою при­вычную пронзительность, которым она оценивала людей, вина, драгоценно­сти, обстоятельства.

—Да, да. Она мать Каина, Авеля, Сифа.

«Боже, как хорошо, что не послала Фредди куда подальше, приятный человек, не лапает за коленки и выпить здоров».

Фредди оказался бесценным советчиком, попутчики обменялись теле­фонами, еще в самолете ей заявил, что никогда и никому не помогает день­гами, даже собственным детям, но его рекомендации и советы дорого стоят. У себя дома он как рыба в воде, его инвестиционная компания «Ο φρέντι και η εταιρεία» известна своей солидной репутацией.

— Мне ваши деньги не нужны, тут бы. со своими управиться, чужая страна, одинокая женщина, есть проблемы, мужа вот похоронила недавно, — жалобным голоском соврала Зойка.