Джефф Зентнер - Змеиный король

Их пальцы переплелись, руки соединились. Вот, а ты думал, что решение остаться в живых было самым смелым твоим поступком на этой неделе. Он нырнул в секретное хранилище, где хранил то чувство, которое испытал на конкурсе талантов. Открыл его уже во второй раз за сутки, надеясь, что оно и теперь ему поможет.

Быстрым движением Дилл повернулся на левый бок и оперся на локоть. Ее лицо было в паре десятков сантиметров от него. Они посмотрели друг другу в глаза. Он слышал ее дыхание, которое вдруг оборвалось. На долю секунды Дилл испугался, что услышит ее смех. Но она не засмеялась. Вместо этого ее рот приоткрылся так, словно она собиралась что-то сказать. И она ничего не сказала. Дилл подумал о том, что наиболее остро чувствуешь себя живым сразу после того, как сделал нечто невероятно смелое. Оказалось, что очень даже живым он чувствовал себя и перед тем, как это сделать.

Дилл обнаружил, что есть еще одна вещь, которая получается у него так же естественно, как писать музыку.

Губы Дилларда Эрли коснулись ее губ, и для нее это был первый поцелуй, так же как и для него. Но они быстро приспособились и через несколько нерешительных секунд начали целоваться по-настоящему. Лицо. Шея. Пальцы. Этот голод был больше чем просто сексуальный. Более первобытный и насущный. Над ними довлели годы желания.

Это очень плохая идея — пуститься в подобную авантюру с лучшим другом за два с половиной месяца до отъезда в Нью-Йорк. Это очень хороший способ разбить друг другу сердце. И очень хороший способ потерять фокус в своей новой жизни. Это очень.

Очень.

Очень.

Очень.

— Лидия! — послышался голос миссис Бланкеншип. Она поднималась по лестнице.

Дилл отскочил от Лидии так, словно она была радиоактивна. Они лежали рядом, глядя в потолок, стараясь отдышаться и не расхохотаться.

Миссис Бланкеншип появилась в двери с чашкой кофе в руке. Она уже собралась на работу.

— Ну что, дети? Ночка у вас была насыщенная, не так ли?

— И утро, — сказала Лидия. Она почувствовала, как тело Дилла рядом с ней затряслось: он отчаянно пытался не засмеяться. Не надо, Дилл. Не надо. Соберись.

Дилл фыркнул — этот звук невольно вырвался у него из горла. Он попытался замаскировать его, кашлянув. И это стало последней каплей. Взрывы хохота. Потоки. Лидия повернулась к Диллу и уткнулась лицом ему в руку.

Миссис Бланкеншип смотрела на них с подозрительным выражением лица.

— Та-а-ак… Мне кажется, я что-то пропустила.

— Ничего, мам, — сказала Лидия сдавленным голосом Диллу в рукав, пытаясь успокоиться. — Мы просто смеялись над одной шуткой.

Миссис Бланкеншип, подняв брови, прислонилась к дверной раме.

— Я люблю шутки. Расскажите мне.

— Расскажи ей, Лидия, — сказал Дилл, подтолкнув Лидию рукой.

Лидия ударила Дилла в грудь тыльной стороной руки и вытерла слезы с глаз. Прочистила горло.

— Ладно, ладно, хорошо, сейчас. Тук-тук, — они с Диллом разразились хохотом. — Кто там? — Миссис Бланкеншип сделала глоток кофе. — К. К-кто? К кому.

Лидия с трудом смогла рассказать шутку до конца.

Они с Диллом буквально бились в истерике. Слезы текли по их лицам, падая на покрывало. Лидия начала икать.

— М-м-м, хм-м-м, — протянула миссис Бланкеншип. — Очень, очень смешно, Лидия. Но знаешь что? Думаю, вам двоим не помешает немного поспать.

— Ага, — сказала Лидия. — Мы сейчас определенно плохо соображаем.

— Ясно. Хорошего дня тебе, милая. Дилл, и тебе тоже. И поздравляю тебя с твоим решением поступать в вуз. Оно верное. Я рада за тебя.

— Спасибо, мэм. Я в последнее время принял немало верных решений.

Миссис Бланкеншип улыбнулась и пошла прочь, бросив через плечо:

— Поспите. Я серьезно.

Лидия подождала, пока стихнут шаги ее матери, и снова повернулась к Диллу.

— Мы только что целовались на моей кровати.

— Ага.

— Настоящий сеанс поцелуев. Ну, знаешь, органический, травяного откорма, свободного выгула.

— Высшего сорта.

— Я, кажется, заговариваюсь. Бла-бла-бла.

— Да нет.

— Но и не не заговариваюсь.

Лидия прижалась к Диллу.

Он приобнял ее одной рукой.

— Нет. Или да. Не знаю. Как бы там ни было, я не против. Я слишком устал, чтобы воспринимать двойное отрицание.

— Ты должен был читать мне проповедь об Иисусе, — пробормотала Лидия.

— Таков был план.

— Мне кажется, тут кроется какая-то сильно неуместная шутка.