Джефф Зентнер - Змеиный король

— Зачем? Какая тебе разница? Ты же не хотела, чтобы я учился.

Он повернулся на бок, к ней спиной.

Мать подошла и села на краешек его постели.

— Да, не хотела, но ты настоял, взял на себя обязательства. И я хочу, чтобы ты их выполнял. В этом доме выполняют свои обязательства. Мы не богаты, но словом дорожим.

— Не сегодня. Сегодня — неподходящий день, чтобы чем-то дорожить.

Ее голос стал непривычно мягким.

— Дело в Трэвисе?

Дилл перекатился обратно на спину и посмотрел на нее.

— Нет, дело в моей жизни. Трэвис — это всего лишь часть моей печальной истории. Люди покидают меня. Да, покидают.

— Но не Иисус. Он всегда с тобой. Мы слишком благословенны, чтобы печалиться.

Дилл горько усмехнулся.

— О да, благословенны — это первое, что приходит мне на ум, когда я задумываюсь о том, как мы живем.

— Знаю, нам даны испытания. Не думай, что я не обращалась к Богу с вопросом: «Почему я?». Но ответ всегда один и тот же. А почему нет? Почему в моей жизни не должно быть боли и страданий, если Христос выстрадал столько ради нас?

— Рад, что это тебя утешает.

— Я беспокоюсь за тебя, Диллард, больше чем когда-либо. Я тебя таким еще не видела, даже когда у нас забрали твоего отца.

Дилл ничего не сказал в ответ.

— Только вообрази, что с нами было бы, если бы однажды я просто решила не вставать с постели.

— Я бы не стал тебя винить. Возможно, ни у кого из нас нет особых причин вставать с кровати.

Мать немного помолчала.

— Я встаю с постели каждый день, потому что не могу знать, где и когда меня ждут маленькие Божьи милости. Может, буду убирать номер и найду долларовую купюру. Или вечером на заправке будет немного клиентов, и мне доведется сесть и полюбоваться закатом — за свою зарплату. Или я просто проживу день без сильной боли. Каждый день — это чудо: видеть, как Дух Бога движется по лику наших жизней, как двигался по поверхности вод во мраке сотворения мира.

— Господь меня оставил.

— Нет, не оставил. Поверь мне.

— Сегодня оставил.

— Помолишься вместе со мной, Диллард?

— Нет.

— Тогда я помолюсь за нас обоих.

— Давай.

— Иисусу известны наши печали. Он их испытал. Он испил из нашей горькой чаши.

— Тогда он уже в курсе, что сегодня я не встану с кровати.

Сидя в своей машине, Лидия снова попробовала позвонить Диллу. Это была уже пятая безуспешная попытка. Она покачала головой, глядя на его ветхий дом и пытаясь понять, есть ли внутри какое-то движение. Ничего. Машины его матери у дома не было. Но дом отчего-то не казался пустым. Она посмотрела на часы. Урок начинался через пятнадцать минут.

Где ты, Дилл? Почему-то я сомневаюсь, что ты решил встать пораньше и прогуляться до школы пешком.

Она вздохнула, завела машину и включила передачу. Затем резко остановилась.

Возможно, в другой раз. Может, мне просто уехать. Завтра пообщаюсь с Диллом. Устрою ему выговор за то, что зря за ним ездила. Но сейчас непростой период. Ты была в неведении, когда отец Трэвиса выбил ему передние зубы.

Ты же не позволишь Диллу истечь кровью или захлебнуться собственной рвотой.

С колотящимся сердцем она вылезла из машины и быстро подошла к входной двери дома. Постучала и прислушалась, есть ли внутри какие-то признаки жизни. Ничего. Она постучала еще раз, громче. По-прежнему ничего. Развернувшись, стала возвращаться к своей машине.

Сейчас непростой период. Сейчас непростой период.

Сердце готово было вырваться из груди. Лидия собрала все свое мужество и снова подошла к двери. Посмотрела по сторонам, на несчастливые, полуразрушенные дома соседей. Едва ли живущим в них людям есть дело до того, что кто-то войдет в дом Эрли без приглашения.

Она взялась за разболтанную, дребезжащую дверную ручку. Та поддалась, и входная дверь, скрипнув, открылась. Ей в ноздри ударил запах заплесневевшего ковра и лежалого хлеба.

Вот как пахнет отчаяние. Она никогда не была дома у Дилла. Он ни разу не приглашал ее войти и даже лез из кожи вон, чтобы ей не удалось даже заглянуть внутрь. Было нетрудно догадаться, почему. Все оказалось еще хуже, чем она представляла, — хотя ей никогда не нравилось думать о том, как жил Дилл.

— Дилл! — позвала она. Ее голос угас, задохнулся в просевшей, пыльной гостиной. Лидия ступила внутрь, выбирая дорогу в сером свете дома, словно пол мог провалиться под ее ногами.

— Дилл! — Она заглянула в спартанскую спальню, в которой не было почти ничего, кроме аккуратно убранной постели, вышивкой со строками из Библии над ней и Библии на ночном столике.