Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке [litres]

Бармен со скоростью света отлетел к противоположному концу стойки, уставился в экран телевизора и вновь принялся вытирать стаканы. Рэймонд окинул его взглядом, который в самом лучшем случае можно было назвать недоброжелательным, и положил на стойку двадцатифунтовую банкноту.

— Нет, Рэймонд, подожди, — сказала я, шаря в поисках своей новой сумочки, — у меня тут есть деньги…

— Идем, — сказал он, довольно бесцеремонно стаскивая меня с табурета, — потом разберемся.

Я засеменила за ним на своих каблуках рюмочкой.

— Рэймонд, — сказала я, дергая его за рукав. Он посмотрел на меня сверху вниз. — Я решила, что не буду делать татуировку.

Лицо его приняло озадаченное выражение, и я осознала, что забыла ему об этом рассказать, хотя обдумывала такую возможность с того самого разговора с барменом в «Каттингс». Рэймонд усадил меня на скамью в нише у окна — не ту, на которой сидел он сам, — и куда-то ушел. Я посмотрела по сторонам, гадая, который сейчас час и сожгли ли уже Самми или ждут конца дня, чтобы собрать все тела вместе и устроить пышный костер. Вернулся Рэймонд с чашкой чая в одной руке и тарелкой с закусками в другой.

— Вот, подкрепись, — сказал он, — и сиди здесь, пока я не вернусь.

Выяснилось, что я смертельно голодна. Мимо то и дело проходили скорбящие, но никто не заметил меня в моем укрытии. Мне это нравилось. Скамейка была удобной, помещение теплым, и я чувствовала себя как лесная соня в уютном гнезде. И будто всего через мгновение передо мной вновь появился Рэймонд, осторожно, но настойчиво тряся меня за плечо.

— Элеанор, просыпайся, — сказал он. — Половина пятого. Нам пора.

Мы сели в автобус, который довез нас до квартиры Рэймонда. Он жил в южной части города, не очень хорошо мне знакомой, потому как бывать там мне, как правило, было незачем. Его соседей по квартире не было дома, и я порадовалась этой новости, на нетвердых ногах заходя в прихожую и стараясь не смеяться громко. Рэймонд совершенно негалантно затащил меня в гостиную, в которой выделялся огромный телевизор. Перед ним были разбросаны какие-то штуковины, надо полагать, игровые консоли. Если не считать всего этого компьютерного хлама, в комнате царил поразительный порядок.

— Что-то не похоже, чтобы здесь жили мальчики, — удивленно заметила я.

Рэймонд засмеялся.

— Мы же не звери, Элеанор. Я отлично управляюсь с пылесосом, а у Дейзи вообще пунктик на чистоте.

Я кивнула, с облегчением думая, что никакие нежелательные элементы не пристанут к моим новым колготкам и платью.

— Чаю? — спросил он.

— Не найдется ли у тебя случайно водки или «Магнерса»? — спросила я.

Он поднял бровь.

— Я сейчас совершенно в порядке, после пирожков и краткого сна.

Я чувствовала себя легкой и чистой, в голове не было дурмана, просто все острые чувства были приятно притуплены.

Рэймонд засмеялся.

— Ну, я думаю, у меня определенно найдется стаканчик красного.

— Чего красного? — спросила я.

— Вина, Элеанор. По-моему, «Мерло» — или на что там в «Теско» сейчас скидка.

— Ах, в «Теско»… В таком случае… Я думаю, я присоединюсь. Но только по стаканчику, не больше.

Мне не хотелось, чтобы Рэймонд посчитал меня алкоголичкой.

Он вернулся с двумя бокалами и бутылкой с отвинчивающейся крышкой.

— Разве вино не закупоривают пробками? — спросила я.

Он пропустил мой вопрос мимо ушей.

— За Самми, — сказал он, и мы чокнулись бокалами — с таким видом, как это делают по телевизору.

У вина был вкус бархатистого тепла и немного — подгоревшего повидла.

— Только осторожно! — произнес Рэймонд и погрозил мне пальцем (я догадалась, что это в шутку). — Не хочу, чтобы ты у меня свалилась с дивана.

Я улыбнулась.

— Как ты провел день? — спросила я, сделав еще один восхитительный глоток.

Рэймонд прилично отхлебнул из своего бокала.

— Помимо того, что спас тебя из лап извращенца? — сказал он.

Я не имела ни малейшего понятия, что он имеет в виду.

— Ну… все было в порядке, — ответил он, когда стало ясно, что я не знаю, как ему ответить, — все прошло хорошо, насколько возможно. Похороны здорово отвлекают, ты все время суетишься, обо всем договариваешься, принимаешь идиотские решения о пирожках, бисквитах, псалмах…

— Псалмы были плохие! — воскликнула я.

— А в сам день похорон надо заказать катафалк, не забыть всех поблагодарить и все такое прочее… Кстати, семья просила поблагодарить тебя, что пришла, — сказал он, обрывая себя.