Матти Фридман - Кодекс Алеппо

Со своей стороны, алеппские евреи были уверены, что раввины никогда бы добровольно не выпустили эту книгу из рук. Они утверждали, что Фахама проинструктировали передать ее в Израиле алеппской общине, а именно раввину Даяну. Бен-Цви был слишком уважаемой личностью, чтобы напрямую его атаковать, а потому основные нападки во все время процесса были направлены на Фахама и Шрагая.

Адвокат алеппских евреев Шломо Мизрахи взял слово первым, начав свое выступление с описания главной синагоги; он сказал, что любое изложение этой истории должно начинаться именно с этого, со спрятанной книги и с погрома.

– Во время Войны за независимость в Алеппо разразился погром. Погромщики взломали сундук и, не найдя в нем денег, вырвали несколько листов из великой «Короны» и бросили их на землю, – сказал он в суде. – Через десять лет, – продолжал адвокат, – главные раввины решили, что обязаны переслать «Корону» алеппской общине в Израиле. Курьер, которому они доверили это дело, их предал. Фахам всего лишь курьер, и факт, что ему было дано поручение, не превратил «Корону» в его собственность, – заявил он.

– Такие книги никогда и не являлись частной собственностью, – ответил ему правительственный адвокат Шломо Туссия-Коэн, – Торговцу сырами, – продолжал он, – алеппские раввины выдали полномочия доверенного лица, обязанного передать «Корону» религиозному человеку, которого он сам выберет. В связи с крайней опасностью ситуации, – добавил он, опережая ожидаемый вопрос своего оппонента, – эти полномочия были выданы устно. Ценность «корон» огромна [19], – добавил правительственный адвокат.

Адвокат алеппских евреев объявил, что он просил вызвать для показаний и Фахама, и главу Отдела Алии. Правительственный адвокат не возражал, и заседание было перенесено на полдень того же дня на следующей неделе – на 25 марта.

Когда Фахам явился в суд, каждый из адвокатов потребовал, чтобы слово предоставили ему первому.

– За мной право задавать вопросы свидетелю, так как он вызван по моей просьбе, – заявил судьям алеппский адвокат.

Правительственный адвокат на это возразил:

– Я желаю задавать вопросы первым, потому что я его представляю. Я хочу, чтобы он пересказал события в том порядке, в каком они происходили.

Алеппский адвокат не отступился. Он вытащил протокол первого заседания и сослался на текст на второй странице: «Именно я попросил его вызвать и выслушать». В конце концов адвокаты сошлись на том, что сначала Фахам сам изложит свою историю, и ее выслушают, не задавая вопросов. Торговец сырами начал с мольбы о сочувствии.

– Я гражданин Сирии, – сказал он. – Я заботился о членах нашей общины, уезжавших в Израиль, и о том, что важно для этой общины. [Сирийское] правительство узнало про меня через свою службу безопасности и побоями пыталось вытянуть из меня признания о моей работе и о деньгах из Америки. Я все отрицал.

Далее Фахам сообщил, что он был изгнан из Сирии, но затем получил разрешение вернуться, чтобы перед окончательным отъездом уладить свои дела. Когда отведенный ему срок пребывания в Сирии подходил к концу, он встретился с двумя главными раввинами Тавилом и Заафрани.

– Рабби Тавил сказал, – продолжал Фахам, – что он должен сообщить мне нечто секретное, но боится властей. «Не бойтесь, – сказал я ему. – Будем уповать на Господа». Далее он сказал: «“Корону”, которая выжила в огне, надо увезти в Израиль, но это опасно». И добавил, что, если я ее не возьму, никто другой не сможет этого сделать. Разговор у нас шел в синагоге, и я ему пообещал, что спасу «Корону».

По поводу данных ему инструкций Фахам сказал: «Они велели мне отдать ее религиозному и богобоязненному человеку», – повторив главный пункт правительственной защиты. Да, они упомянули раввина Даяна, но сказали только, что с ним следует посоветоваться, и ничего более. Кроме того, приехав в Турцию с «Короной», он получил письменные указания от двух состоятельных лидеров общины, уже проживающих за границей. Они повторили данное раввинами распоряжение передать «Корону» какому-нибудь «религиозному человеку». Письма этого Фахам не показал, хотя и упомянул, что, возможно, оно еще сохранилось; позже в суде в ответ на вопрос алеппского адвоката он заявил, что не может его найти.

– В Израиле, – продолжал он, – алеппские евреи услышали о прибытии «Короны» в страну. Они были удивлены и заявили, что я собирался продать «короны». Я жизнью рисковал, чтобы ее спасти, а вовсе не продать, и я сделал то, что мне было сказано, – отдал ее религиозному человеку. Я посоветовался с раввином Даяном, рассказал ему, что «короны» в Израиле. Он привел меня в синагогу, где хотел их хранить. Мне это место не понравилась, и я ему сказал, что мне было велено с ним посоветоваться, а не отдавать ему книги. И сказал, что уже отдал их господину Шрагаю.