Матти Фридман - Кодекс Алеппо

Одна была заметно больше других. На каждом из пятисот листов пергамента было три колонки тщательно выписанного древнееврейского текста по двадцать восемь строк в колонке. Остатки старинного переплета окончательно рассыпались, и листы пергамента рассеялись по гладким камням, которыми был вымощен двор. И точно так же рассеялась паутина верований, надежно оберегавшая «Корону» многие столетия.

Кто-то зажег спичку и бросил ее в разлитый по двору керосин.

Месяцем позже, второго января 1948 года, ежедневная еврейская газета «Хаарец» вышла в Тель-Авиве с такими заголовками на первой полосе:

БОЛЕЕ ПЯТИСОТ ИММИГРАНТОВ СОШЛО НА БЕРЕГ В НАГАРИИ

Корабль с венграми, литовцами и поляками, уцелевшими в Европе во Второй мировой войне, преодолел морскую блокаду, введенную Британией для того, чтобы не допустить еврейских беженцев в Палестину и тем ослабить ярость арабов. Иммигранты благополучно высадились на средиземноморское побережье близ еврейского поселения.

ДЕСЯТКИ АРАБОВ ПОГИБЛИ В ХОДЕ ДВУХ АКЦИЙ ХАГАНЫ В ХАЙФЕ И САЛАМЕ

3 ЧЛЕНА ХАГАНЫ ПОГИБЛИ ПОД ХАЙФОЙ, ОДИН ЕВРЕЙ УБИТ УДАРОМ НОЖА В ИЕРУСАЛИМЕ

Хагана была еврейской боевой организацией в Палестине. Перед окончанием британского мандата вражда между арабами и евреями разгоралась все с большей силой. Засады на дорогах, внезапные атаки, ответные удары и удары в ответ на эти удары. До провозглашения независимости Государства Израиль и нападения на него регулярных армий арабских стран оставалось четыре месяца.

И вот среди прочих газетных заголовков появился следующий:

Если верить газетным сообщениям, знаменитая Библия, гордость еврейской общины Алеппо, Библия, которой, судя по преданиям, пользовался сам Маймонид, была сожжена толпой во время еврейского погрома, учиненного в Алеппо несколько недель назад. По слухам, «Корона Арам-Цовы», как называли эту книгу, утрачена.

Автор статьи, исследователь Библии, полагает, что в условиях войны в еврейском анклаве Палестины трудно рассчитывать на то, что эта книга сохранилась. Он пишет:

Мы можем, конечно, надеяться, что дошедшие до нас слухи – всего лишь похвальба погромщиков и что на самом деле эта чудесная книга в очередной раз уцелела. Но это лишь лучик надежды; более вероятно, что при пожаре древней синагоги Алеппо этот бесценный памятник средневековой мудрости погиб в языках пламени.

В наше время трудно понять, как может книга разжечь столько страстей. «Кодекс» пережил эпоху своего рождения, когда любая книга была предметом огромной ценности, плодом величайшего мастерства и учености, незаменимым кладезем знаний. Он дожил до эпохи книгопечатания и фотографии, но благодаря усердию и преданности хранителей не утратил своей исключительной ценности – насколько известно, его копий не существует.

Более пристальный взгляд на листы пергамента, рассыпанные по двору алеппской синагоги, дает возможность понять, что же представляла собой эта книга. На ее страницах имелись надписи, которые словно печати на паспорте раскрывали, для какой цели была создана «Корона» и где именно (ибо «Кодекс Алеппо» появился отнюдь не в Алеппо и к тому времени, как там оказался, был уже очень старым), и в каких местах она побывала с тех пор, и чем стала ее утрата для народа, относящегося к ней с таким благоговением.

Тверия, примерно 930 год .

Создателям «Короны», по всей видимости, изо дня в день открывался тот же пейзаж, что и мне, когда я тысячелетие спустя направлялся в их город: плоское зеркало Галилейского моря, за ним – пустынное плато Голанских высот, пятнышки рыбацких лодок на водной глади. Тверия представляла собой скопление базаров и каменных строений на западном берегу.

Надпись на «Короне» гласит: «Это полный кодекс из двадцати четырех книг, написанный нашим мастером и раввином Шломо, известным под именем Бен-Буяа, скорописцем, да направляет его дух Господен».

Шломо Бен-Буяа, скорописец, сидел на полу или на циновке. Положив на колени дощечку, он развернул на ней лист пергамента.

Писец трудился под руководством другого человека, знавшего каждую гласную и каждую согласную священного текста, ученого, чья слава затмевала славу Шломо. Аарон Бен-Ашер, как свидетельствует та же надпись, был «властелином писцов и отцом мудрецов». Возможно, и он находился рядом с писцом в тот момент, когда Шломо, бросив взгляд на еще пустой лист с размеченными стилосом колонками и строками, впервые коснулся его пером. «В начале, – написал он, – сотворил Бог небо и землю».