Матти Фридман - Кодекс Алеппо

В то утро подросток Исаак, сын раввина Тавила, узнал про голосование в ООН, когда, проснувшись у себя дома за пределами Старого города, по соседству с жилищем Рафи, услышал крики: Сайуни! Сайуни! (Сионист!) Теперь уже старик, раввин как и его отец, Исаак подкреплял эти воспоминания ударами ладонью по столу, отчего мой диктофон подпрыгивал в воздух. По его словам, сбежав вниз, он очутился в многотысячной толпе.

– Филастин биладна, вал-йахуд килабна! – орали вокруг (Палестина – наша страна, а евреи – наши псы). Исаак быстренько сделал то, что евреи делали многие годы в периоды националистических брожений в Сирии: он влился в толпу, воздел вверх кулак и присоединился к общему хору, молясь, чтобы его никто не узнал.

Он неприметно стоял напротив большой современной синагоги, расположенной в их квартале, и смотрел, как полицейские втаскивают погромщиков с улицы через окна внутрь. У некоторых были в руках жестянки с керосином. В это время в синагоге находился самый почтенный член общины Моизес Мизрахи, сгорбленный старец в красной феске, про которого говорили, что ему сто лет. Исаак видел, как те же полицейские вывели старца прочь. На улице перед синагогой погромщики навалили огромную кучу из молитвенников, свитков Торы и трактатов Талмуда и подожгли ее.

Большинство алеппских евреев сидело, запершись в своих домах. Толпа сожгла и другие синагоги по соседству и еврейский молодежный клуб, где накануне ночью молодые люди, прослушав не отрываясь трансляцию заседания в ООН, восторженно переколотили бокалы с вином и в безрассудном энтузиазме слишком уж громко распевали сионистский гимн. Погромщики разбили витрину магазина Мазреба, ввалились внутрь и все разграбили. Они подожгли несколько небольших молитвенных домов, религиозную школу, которой заведовал отец Исаака, десятки еврейских лавок и груды талесов и филактерий.

Огонь распространялся к старому Алеппо и Еврейскому кварталу, где в квартире неподалеку от главной синагоги девятилетний мальчик (семидесятилетний портной, когда годы спустя я беседовал с ним в его тель-авивской квартире) услышал, как толпа барабанит в ворота двора, где стоял дом его семьи. Удары прекратились, лишь когда погромщики, оставив ворота, стали карабкаться по стенам. А снаружи кто-то яростно вопил, что в Палестине евреи вырезают мусульманских младенцев из утробы матерей. Его семья забаррикадировалась в большой комнате под кругами сыра, подвешенными к высокому потолку, чтобы уберечь их от кошек. А толпа уже была в дверях, и, когда она ввалилась в комнату, мальчишка успел босиком сигануть в окно и оказался в соседнем переулке. Прихватив все ценные вещи, погромщики подожгли дом, использовав запасенные на зиму уголь и керосин.

Бахийе Багдади, дочка смотрителя, сжалась в комочек в подвале отцовского дома, который стоял неподалеку от полыхающего дома того девятилетнего мальчика. Глухой звериный рев сопровождал треск разбиваемых стекол. Девочка знала, что толпа уже ворвалась в старинную синагогу, где служит отец.

– Индна джабас, индна тин, ва-индна йахуд а-сакин ! – скандировали погромщики с улицы. Такая вот шутка: «Есть у нас инжир, есть у нас арбузы, можем и жидам распороть мы пузо!» Одна вероотступница, еврейка, принявшая ислам, стояла у входа и именем их пророка заклинала погромщиков пощадить здание: « Дахилком, дахилком, – рыдала она. – Пожалуйста, пожалуйста!» Рассказывая мне это, дочь смотрителя, уже пожилая женщина, смотрела сквозь меня невидящим взором.

Смотритель синагоги Ашер встал и обернул голову плащом наподобие араба. Он шел спасать «Корону». Камела, двенадцатилетняя сестренка Бахийе, схватила его за полу плаща, умоляя остаться, а потом побежала следом. Но не успела она сделать несколько шагов по переулку, как в ее голову попал камень и девочка, потеряв сознание, упала на землю. Смотритель поднял ее и под градом камней отступил в дом.

Пришедшие арабские соседи советовали им бежать, если они не хотят сгореть вместе с домом, но Багдади были слишком напуганы, чтобы решиться выйти на улицу. «Ашер, Ашер, погляди на свою синагогу!» – кричала толпа. Но смотритель оставался в подвале. С крыш зданий, расположенных по соседству с домом Рафии за пределами Старого города, был виден черный дым над Еврейским кварталом. Но Бахийе и ее семья, укрывшиеся в подвале, не видели ничего.

В главной синагоге погромщики нашли спрятанный железный сундук и, видимо решив, что в нем хранится нечто ценное, выволокли его во двор. Два замка не стали преградой: сломав боковую стенку, они перевернули сундук, и оттуда выпали несколько старых книг.