Душан Калич - Современная югославская повесть. 70-е годы

Чего ты все задираешься? — сердился выведенный из терпения Адам, за что ты меня ударил?

I got to fight you [34] Я должен драться с тобой (англ.) . , наскакивал Марк, чтобы добиться места под солнцем. Ты отбрасываешь на меня слишком длинную тень!

Ах, Марк!

Have another drink? [35] Хотите еще что-нибудь выпить? (англ.) Показать вам диафильмы той поездки?

Я не возражаю — из вежливости. На самом деле мне этот просмотр совсем не по душе. Но Пэм уже все приготовила.

Вот мы, Адам, Марк и Борут в воде. Между ними огромные пенистые водовороты. Широко раскрытые, смеющиеся рты.

Да, припомнила я, мы тогда взяли с собой внука Борута. А где это было?

Где-то между Брелой и Макарской, ты забыла? Мы укрылись от жары в этом прохладном сосновом лесочке. Ребята еще никак не хотели из воды вылезать… Вот тогда я их и снимала.

На другой день Пэм первым делом повезла нас в институт Форланини.

Il professore c’è? [36] Профессор у себя? (итал.)

Нет. Профессор Эльторе на лекции. Вас ожидает доктор Д’Агостино из статистического отдела. Прошу вас.

Нам демонстрируют массу интересных материалов. На стене отдела висит даже географическая карта, показывающая области распространения туберкулеза. На первый взгляд дело поставлено серьезно, но, как потом признался сам доктор, многие сведения случайны и вряд ли могут быть использованы без дополнительной проверки.

И когда мы уже прощались, в комнату вошла Мариан.

Скоро она опять будет здесь. Профессор Мариан из Парижа, кавалер ордена Почетного легиона и так далее и так далее. Моя верная сотрудница — так он обычно представлял ее другим.

Да, Мариан. Одна из тех редких женщин, которые с самого детства боролись за женское равноправие.

Она была младшей в семье. Ее брат, следуя заветам отца, служил в армии, вышел в отставку в чине полковника и теперь преподавал гимнастику в каком-то детском санатории; сестра Сесиль, став магистром, приняла на себя руководство аптекой, Мариан уже в юности отличалась пытливостью, свойственной настоящим ученым. Рене приходилось прятать от нее свои механические игрушки, так как она часто пускала в ход отвертку, чтобы посмотреть, что там внутри. Маленькая и хрупкая, она предпочитала гонять по окрестностям вместе с мальчишками, чем играть в куклы или помогать матери.

Почему ты все время с мальчишками? — упрекала ее мать, посмотри, как помогает мне Сесиль!

В конце концов все смирились. Ни куклы, ни плита, ни наряды не привлекали Мариан. Больше всего ей нравилось ломать новые игрушки. Или гоняться за бабочками и искать птичьи гнезда. А потом она сверх меры увлеклась книгами. Она отдавала предпочтение путешествиям и биографиям великих людей. Ее жизненным идеалом стала мадам Кюри.

Мариан. Трудолюбивая, как муравей, настойчивая, аккуратная и при всей своей врожденной вежливости резкая и неуступчивая. Руководитель исследовательского института при министерстве здравоохранения, секретарь Союза по борьбе с туберкулезом, почетный член… хватит, хватит! Поезд вот-вот подойдет!

Я стою на перроне и упрекаю себя за то, что все время с тех пор, как она уехала… а прошло уже девять, нет, десять месяцев… Так вот, с тех пор как она уехала, я скрывала от нее истинное положение вещей. Она не знала правды. И вот она приезжает!

Подошел поезд!

Толпа бросается к выходу, который поглощает людей, словно адское жерло.

Как бы не пропустить Мариан.

Вот она! В своей серой пелерине похожа на летучую мышь. Маленькая, изящная, настоящая парижанка!

Град вопросов обрушивается на меня. Я пытаюсь уклониться от ответов. Скоро сама увидишь. Сама оценишь, потерпи! Ну, а как в Риме? Эльторе там по-прежнему? Д’Агостино?

Конечно. Но ты не можешь себе представить, как нам его не хватает! Мы по-иному подходили к работе, когда ею руководил он. Всюду сказывается его отсутствие. И в Союзе по борьбе с туберкулезом, и в Париже, везде. Но коллега Кэррол из Копенгагена вообще не знал, что он болен. А как он? Плохо? Почему ты мне не писала? Плохо?

Pas bien du tout — хорошего мало.

Вот так, без обиняков.

Ты удивлена? Но ведь ты никогда не верила, что ему удастся выкарабкаться. Ведь если судить по твоим предсказаниям, отпущенный ему срок давно истек.

Пожалуйста, прошу тебя!

Прости!

Мариан сжимает мою руку. Молча. Тепло и дружески.

Мы не домой?

Нет. Тебя я отвезу в больницу, а мне нужно еще на работу. Я потом за тобой заеду. Хорошо? Чемодан можно оставить в машине!