Душан Калич - Современная югославская повесть. 70-е годы

— Я очень сожалею, что разбудил вас, Ганс, — принялся было извиняться Филипп.

— Что вы, господин полковник? Это моя служба, — прервал его тот и положил на стойку два ключа. — Нужно было терпение с ней…

Филипп взглянул на ключи и взял лишь свой.

— Мне очень жаль, Ганс… Спасибо вам, только оставьте это до другого раза. Извинитесь за меня перед девушкой…

Ганс серьезно и укоризненно посмотрел на него. Затем как-то смущенно покачал головой, словно не поверил его словам.

— Вы шутите, господин полковник, — сказал он. — Габриэла этого вам никогда не простит. Она ждет вас…

Филипп пожал плечами.

— У меня плохое настроение, Ганс. Лучше бы сегодня мне не встречаться с этой девушкой. Она меня не знает, скажите ей, что я очень неподходящий тип…

— Хорошо, господин полковник, только в следующий раз не обращайтесь ко мне со своими просьбами, — сказал он и взял ключ. — Вы поставили меня в очень неловкое положение. Габриэла не девчонка, которая легко идет на деньги… Или вы, может быть, думаете, что я и эта девушка…

Филипп только теперь понял, что Ганс всерьез рассердился и его поведение может изменить доброе расположение старика к нему, которым и впредь он мог бы пользоваться. Примирительно улыбнувшись, он перегнулся через стойку и схватил его за руку.

— Давайте мне этот ключ. Пойду посмотрю вашего ангела…

— Вы удивительный человек, господин полковник. Черт подери, кому-то на этом свете бы должны же верить, — оттаял Ганс.

Он проводил Филиппа улыбкой явного удовлетворения. Затем он уселся в кресло и сразу же захрапел, точно попросту вошел обратно в сон, прерванный Филиппом.

Темно-синий нейлоновый платок, небрежно брошенный на лампу на ночном столике, создавал приятный полумрак в комнате, наполненной запахом свежих гвоздик и тихим звучанием негритянского блюза. Патефон стоял на полу у изголовья удобной софы. Очертания женской фигуры вызывали ассоциации с натурщицей в ателье художника. Она не шелохнулась, когда ключ щелкнул в замке, а когда Филипп вошел, только повела глазами на дверь и, оглядев его, обратилась к теням на стене, очевидно занимавшим ее до сих пор.

Филипп постоял у двери, подумав, что она спит закурил и прислонился к стене, соображая, как бы ее разбудить.

— Выключатель возле вашей головы, — сказала она. — Зажгите свет, если вам надо.

— Добрый вечер, мне показалось, вы спите… — удивился он и повернул выключатель.

Ослепленная ярким светом люстры, она прикрыла глава рукой.

— Я уже потеряла надежду на то, что вы придете.

Филипп словно не слышал ее. Он смотрел на нее в замешательстве. Лицо ее показалось ему знакомым. Крохотное сомнение, что где-то он видел эту девушку, разрасталось в непонятное беспокойство. Он пристально смотрел на нее, ожидая, пока она отведет руку от лица. Длинные каштановые волосы скрывали шею и часть лица, не заслоненную рукой. И вместе с тем Филипп не мог не убедиться, что старый Ганс был прав, когда говорил, что он упустит редкий случай, если не пойдет. Теперь для него было ясно все, что касалось ее красоты. На ней была только прозрачная огненно-красная комбинация с узенькими бретельками, пересекавшими округлые плечи.

— Простите, — сказала она, опустив руку. — Я давно сижу в этом полумраке.

Голос у нее был теплый, бархатисто-мягкий, он лился, словно мечтательная исповедь, хотя говорила она о самых обычных вещах. Лицо бледное, с тенями под глазами, что говорило о накопившемся утомлении. И все-таки она была не такой, какую он ожидал увидеть: проститутку с кошачьими зрачками. Ее красивые черные глаза смотрели спокойно, с тихим ожиданием еще одной неизбежной встречи, какую уготовила ей судьба, требуя уплаты долга за красоту, которой наградила.

Однако в его взгляде она прочла выражение, которое отнюдь не вязалось с назначением встречи. Он смотрел на нее испытующе, дерзко, словно хотел сказать что-то обидное, что обычно говорят проституткам, если в них не находят того, что хотят найти за спрашиваемую цену. Она не должна была так думать о себе. Она сознавала свою красоту, но никогда не ставила себя выше причуд мужчин, которым порой изменяет мужество при виде искривленного шва на женском чулке. Потупив взор, она поднялась и спросила:

— Вы разочарованы?

Вместо ответа Филипп быстро повернул выключатель, словно в полумраке хотел скрыть свое смущение от мысли, которая в этот миг пришла ему в голову. Он не обманулся. Да, он уже видел ее. С ней он уже однажды встречался, а эта новая встреча может повлечь за собой куда более серьезную неприятность, чем испорченные отношения с Гансом. Это была девушка того самого негра с Пратера.