Андре Камински - В будущем году — в Иерусалиме

— Мне показалось, он раздражает вас чем-то?

— Я готовлю прописанное ему лекарство, и это все, что я могу для него сделать.

— А он, между прочим, жалуется, что вы слишком холодны с ним.

— Все, что ему нужно, это хорошее слабительное. Антрахинондериват, например.

— Господин придворный советник желает, чтобы его обслуживали соответственно его общественному положению.

— Тогда и вести себя он должен соответственно его общественному положению, — без тени смущения ответила Мальва, — а у него вульгарная привычка распускать руки.

— Но фройляйн Розенбах, вы ведь не монахиня!

— Называйте меня фрау Камински. И потом, я не желаю, чтобы господин придворный советник лапал меня. Мне это не нравится. — Мальва строго посмотрела в глаза шефа и добавила: — Он годится мне в дедушки.

Доктор Корвилл намек понял. Он мельком взглянул в висящее на стене зеркало и лихо подкрутил кончики усов.

— Вы находите, — прощебетал он голосом завзятого обольстителя, — что я выгляжу на мои годы?

— Ваш возраст, господин доктор, мне абсолютно безразличен, — холодно ответила Мальва, продолжая свою работу.

— Эти ваши слова, — не унимался аптекарь, — можно понимать так, что вы находите меня привлекательным. Это не так?

— Только что здесь был ваш сын, — ответила Мальва, оставив без внимания вопрос шефа, — он просил передать вам, что зайдет к портному.

Уклончивый ответ девушки мог быть понят двояко. Ей не нравится, что придворный советник норовит облапать ее. Это может означать, размышлял аптекарь, что она совсем не против, чтобы кто-то другой проявил себя в той же манере. И еще она сказала, что возраст шефа ей абсолютно безразличен. А это может означать, что его годы — не помеха вовсе. Будь что будет! Доктор Корвилл трактовал слова практикантки так, как ему того хотелось. Он подошел к ней так близко, что ускользнуть от контакта было просто невозможно.

— Я надеюсь, — прошептал он в самое ее ухо, — сегодняшний вечер мы проведем вместе…

Мальва хладнокровно продолжала свою работу и с неизменной осторожностью налила в колбу две жидкости.

— Итак, сегодняшний вечер вы проведете вместе, — сказала она с явной насмешкой в голосе, — и куда же вы намерены сходить?

— Вы меня неверно поняли, фройляйн Розенбах, — проворковал он, кладя руку ей на талию, — я хотел сказать, мы проведем этот вечер с вами.

— Я очень в этом сомневаюсь, господин доктор.

— Но почему же, прелестное дитя?

— Потому что ваша госпожа супруга не одобрит этот шаг.

Чаша терпения аптекаря переполнилась, и он перешел к открытому штурму. Он обнял Мальву и попытался притянуть ее к себе. Это ему не удалось, потому что Мальва знала, как следует укротить не в меру разгорячившегося шефа. В миг наибольшей опасности она нарочно уронила на пол стакан с препаратом, и он с шумом разлетелся на тысячи осколков. Желтая жидкость расползлась по паркету, распространяя едкий запах. Личное имущество было аптекарю дороже неудовлетворенной страсти.

— Пощадите мой инвентарь, — произнес он притворно-сладким голосом, убирая прочь руки, — и будьте полюбезней с вашим шефом!

— Фрау Корвилл будет против, — возразила Мальва язвительно.

— Далась вам эта фрау Корвилл, — не сдержался аптекарь, — черт бы ее побрал совсем!

— Могу я ей так и передать? — с озорством спросила Мальва, снимая трубку телефона.

Аптекарь ни на миг не сомневался в том, что Мальва не решится на подобный шаг.

— Разумеется, — ответил он хладнокровно, — хоть прямо сейчас звоните ей!

Мальва не заставила просить себя дважды. Она спокойно набрала нужный номер и дождалась ответа.

— Мальва Камински у аппарата, — представилась она, медленно и четко выговаривая слова, — я разговариваю с фрау Корвилл? Да? Так вот, ваш супруг просил меня передать вам…

Терпению аптекаря пришел конец. Он вырвал из рук практикантки телефонную трубку и торопливо повесил ее на рычаг.

— Вы можете быть свободны, фройляйн Розенбах, — прохрипел он. Затем решительно подошел к шкафу, взял свое пальто и направился к выходу.

— А как быть с моей зарплатой? — спросила Мальва, когда он был уже в дверях. — Вы задолжали мне за три месяца!

— С этим вы и останетесь, — ответил аптекарь, не оборачиваясь, — вы уволены. Прощайте!

«15 ноября 1917 года.

Говорят, у лжи короткие ноги. Это неправда. Ложь живуча и даже очень. Мифы — и того более. Чем они дремучей, тем длиннее их ноги и тем вероятней, что в историю они войдут неоспоримыми фактами.