Ольга Фикс - Темное дитя

– Кошмар! Меня ведь клиенты ждут! А кстати, откуда он так хорошо знает французский?

– Она. Ну то есть вчера вечером, когда купалась, была она. Не знаю, откуда знает. У Тёмы, по-моему, все языки проходят под кодовым названием «человеческий».

– Возможно. Но это не объясняет ее парижского акцента.

– Хм. По-русски Тёма тоже акает по-московски. Я думала, подхватила от папы. Без понятия.

В клинике нас ждали пес с гноящейся лапой, кот с задержкой мочи из-за мочекаменной болезни и канарейка, не сумевшая снести яйцо. Никогда б не подумала, что у птиц могут возникать сложности с деторождением. Казалось бы, яйца столь обтекаемы и круглы, что должны просто выкатываться сами собой!

С псом мы разделались сравнительно быстро. Молниеносное движение скальпеля («Где гной, там разрез», – назидательно произнес Жан-Марк), пара минут на обработку раны, укол антибиотика – и привет.

С канарейкой зато пришлось повозиться. Я уж думала, никогда оно из нее не выйдет, это яйцо. Чего только мы не делали! И грели, и теплое масло лили, и массировали, осторожно надавливая на животик. Точнее, все это делал Жан-Марк, а я только бережно и нежно удерживала все это время птицу в положении на спине, чувствуя, как бешено бьется под моим большим пальцем крохотное сердце.

Я предлагала разбить скорлупу и достать яйцо по частям, но Жан-Марк заверил меня, что в таком случае птица однозначно погибнет.

К моменту, когда яйцо было наконец благополучно извлечено, я сто раз поклялась себе, что в жизни не буду рожать. Если уж с яйцами такие проблемы!

Кот выглядел так, будто проглотил ненароком теннисный мяч и теперь этот мяч перекатывался у кота в животе, причиняя невыносимые страдания. Кот душераздирающе орал, но при этом не давал к себе прикоснуться, так что сразу пришлось дать ему наркоз. Это было так страшно! Только что кот шипел, бесновался и вдруг сделался похожим на тряпочку. Я потрогала его за лапы, заглянула в широко раскрытые невидящие глаза с неестественно огромными зрачками и шепотом, чтоб не услыхали ждущие в коридоре хозяева, спросила Жан-Марка, точно ли он уверен, что кот проснется.

Жан-Марк пожал плечами и велел мне работать, а глупости выбросить из головы. Откуда он может знать? Редко, но случается, что коты не просыпаются от наркоза.

– И что ты тогда делаешь?

– Выхожу к хозяевам и говорю, что я очень сожалею. Не думай об этом! Пока кот дышит, мы будем делать все, что нужно, и надеяться на лучшее. А какие еще есть варианты?

«Сбежать отсюда куда подальше и больше не возвращаться», – чуть не брякнула я.

Жан-Марк, похоже, видел меня насквозь. Ловко орудуя катетером, напоминающим обрывок тоненькой лески, он усмехнулся:

– Думаешь, стал бы я по своей воле этим заниматься? – Струйка мочи цвета томатного сока брызнула с шипением в лоток. – Поверь мне, я б лучше играл на скрипке. Но мир устроен так, что ты в нем делаешь, что умеешь, а умеешь ты то, чему тебя научили и за что тебе платят деньги.

– Разве ты не сам захотел стать ветеринаром?

– Ха! Я, можно сказать, ветеринаром родился! Подай-ка другой лоток, не видишь, вот-вот через край польется. Неделю, что ли, он у них не ссал, этот кот?

Я с быстротой фокусника сменила лотки, почти ничего не расплескав. Ну чуть-чуть.

– Как это – родился ветеринаром?

– Ну как-как? Мой отец был ветеринар, мой дед был ветеринар, прадед, его отец и так далее. С тех пор как в Лионе в конце восемнадцатого века открыли ветеринарную школу, все время кто-нибудь из нашей семьи там учится. Сейчас, например, мой младший брат, следующей осенью племянник пойдет. Так что у меня выхода не было. Не то б отец и дед меня прокляли, а прадед перевернулся в могиле.

– Жан-Марк, ты шутишь!

– Ничуть. В нашей семье очень серьезно относятся к традициям. Обрезание, бар-мицва, ветшкола, женитьба на хорошей еврейской девушке. Другие варианты не рассматриваются.

– И где она? Хорошая еврейская девушка?

– Встретится. Своевременно или несколько позже.

Избавленный от мяча в животе кот был уложен в клетку под капельницу. У него начали подрагивать усы.

– Он просыпается! – завопила я, прыгая от радости как сумасшедшая.

– Ce vrai [14] Верно ( фр .). , – сказал Жан-Марк, – значит, на сей раз нам повезло.

– Доктор, мне кажется, прошло уже два месяца. А она все ни в одном глазу.

– Ну она у вас точно щенная. Щенки прощупываются хорошо. Но пока все закрыто и никаких признаков. А вы точно уверены, что два месяца прошло?