Екатерина Кармазина - Идеалист

— Ну, в общем, эта тема у нас была под запретом. Мы даже поссорились и долгое время не общались. Совсем. Не я, дочь не общалась. Я сначала очень переживала по этому поводу. Но у меня была своя жизнь! И я никому не мешала. И знаешь, я была в Братстве одиннадцать полных лет.

— Полина Николаевна, так а что же все-таки случилось? Почему вы ушли из Братства? — не смог удержаться я.

— Да как тебе сказать… Помнишь, ты как-то сказал, что отказываться от жизни в миру — это неправильно? Ты тогда говорил о родных, друзьях, любви.

— Помню. Просто мне моя жизнь нравится и всегда нравилась. Братство может стать частью, но не может заменить всего остального. Помимо Братства, есть семья, любовь, друзья, учеба, работа. Мне все это нравится. Как же можно от этого отказываться? И главное, зачем?

— Правильно ты все говоришь. Знаешь, а я это вот только теперь поняла! Я увидела, что не нужна им. Я там, если можно так сказать, ветеран, столько всех поменялось на моем веку, а когда важный вопрос какой, меня никто и не спрашивал, все сами решали. Я вообще, как оказалось, в Братстве права голоса не имела. Кто-то еще и трех лет не пробыл, но его уже допускали в дела Братства, а я вечно на обочине. Я бы еще долго не обращала на это внимания, если бы…

Она запнулась и замолчала. В глазах у нее стояли слезы. Принесли кексы. Я положил один ей в тарелку, долил чаю и предложил угощаться. Она сделала только глоток.

— Я на них прямо-таки зла. Эта Марина… да все они там… Но злиться теперь остается только на себя. Не понимала я раньше всего этого…

Я старался не вмешиваться и не задавать вопросов, чтобы не сбить ее с мысли. Пока я не понимал, о чем она говорит, что такого она узнала о Братстве и на что, собственно, злится. То, что она была их рабочей силой, мне было понятно с самого начала, в этом они с Виталиком были похожи. Он в Братстве состоял уже долго и всегда много работал, а продвижения по карьерной лестнице не было. Зато всегда на подхвате, всегда в распоряжении Братства. И Виталик, и Полина Николаевна были преданы и исполнительны, посвящали Братству чуть ли не все свое время, но в костяк Братства они так и не попали. А почему? Думаю, ни сам Виталик, ни Поля не знали ответа на этот вопрос. Не знал и я. Почему одних берут и посвящают в тайные дела Братства, а других нет? Значит, дело не в выслуге лет и не в исполнительности, в чем-то другом, но в чем? Это я и собирался выяснить. Виталик, как и Юля, хотел читать лекции, но Юле это доверили, а Виталика так никто и не назначил. Какими качествами обладала она и не обладал он? В заповеднике они были старшими. Быть может, это был экзамен, который не прошел Виталик и прошла Юля? Тогда в чем он заключался? И он, и она выполняли свои обязанности, но только Юля никогда не нарушала регламента, а Виталик его нарушал. Это он взял с собой людей, не состоявших в Братстве, это он вступил в отношения с Аней без согласия своего наставника, это он спал с ней на обрыве в одном спальнике. А Юля была прилежна. К ней приехал муж, который был назначен ей Братством и который не нарушал правил. Вот и результат испытания! При всей своей исполнительности и послушании Юля была не очень-то бойкой, порой даже чересчур робкой и застенчивой девушкой. И тем не менее она стала лектором, вела группу, была назначена руководителем в нашей летней поездке. Глядя на нее, сложно было предположить в ней наличие лидерских качеств. Да Юлю и замужней-то женщиной представить невозможно, однако она ею была. Быть может, я ошибался на ее счет, и было в ней что-то, чего я не заметил, о чем не знал? И снова о браке. А Марина Мирославовна с Фортом состояла в браке по тому же принципу? Их брак тоже отличался от того, что принято считать браком в современном мире? Между ними тоже не было секса, как и у Юли со Славиком? В это мне почему-то было сложно поверить или даже невозможно. Ведь я видел ее у нее дома, и это была озорная и ужасно сексуальная женщина, устоять перед которой мог только импотент. Значит, либо им и был Форт, либо, заставляя своих учеников следовать предписаниям, сами они их игнорировали.

После одиннадцати лет пребывания в Братстве Поля говорила о Марине Мирославовне вот так. Я молча ел свой кекс. Когда она произнесла имя г-жи Марины пренебрежительным тоном, мне стало неприятно. Я готов был встать и уйти, так и не выяснив интересовавших меня вопросов относительно ее выхода из Братства. И что нового могла она мне сообщить, если сама призналась, что ни в какие тайны Братства ее не посвящали. Ожидать чего-то от человека, который столько лет состоял в Братстве и ничего не замечал вокруг, было неразумно. Но я все же остался. Выходной день все равно уже пропал.