Но выводить на чистую воду оказалось некого — орел уже упорхнул, и Магистр, плюнув в бессилии, отдал приказ лично себе докладывать обо всех операциях агента с позывным «Плющ».
С первого же задания Плющ стал гордостью Оперативного сектора. Сложнейшие, деликатнейшие задания выполнялись быстро, точно и изящно — папе попросту ну, не на что было жаловаться. Плющ не рисковал зря, не трепал нервы неумной самостоятельностью, никогда не доводил ситуацию до пата, — он работал артистически и самозабвенно. Стремительно набирал никому невидимые ордена, опыт и авторитет; Магистр, чуточку отдышавшись и подумав, рассудил, что полный бант солдатского «Креста» на груди будущего Магистра, несомненно, овеет честной славой высокую власть.
Однако, через пару лет маркиз и Стэнис забили тревогу. Пристально наблюдая за успехами любимчика, они начали замечать вещи, едва ли видимые с высоты магистерского трона. Оттуда видны были чин полковника, дождем сыпавшиеся поощрения и награды, кодовые названия блистательно проведенных операций… При взгляде же со стороны открывалось нечто другое: тонкий знаток классической музыки начал по черному пить в промежутках между заданиями, предпочитал общество совсем уж пропащих женщин, и якшался с людьми, вызывающими у интеллигентных профессионалов чувство брезгливого ужаса.
Друзья кликнули совет, на котором Отто под завязку наслушался о своем слепом отеческом эгоизме, разбазаривании золотых кадров и полной, мягко говоря, необоснованности чарийских аншлюсов в юго-восточной Европе, влекущих за собой неизбежное разложение умов из-за бьющих в глаза несоответствий уря-патриотической теории с плачевной повседневностью.
Уби нил валес, иби нил велис , и хоть ты убейся!
…Маркиз и Стэнис вдвоем орали на Отто, обвиняя его во всех смертных грехах, давя в зародыше его попытки сначала объясниться, потом оправдаться, а потом просто выставить их вон. Когда же, накричавшись до хрипоты, они наконец дали ему слово, встревоженный Магистр предложил позвонить Юхану в Соуни — тот продолжал числиться мудрейшим из мудрых.
Так и сделали…
Тут придется кое-что добавить к рассказу о тарках. Настоятель, то есть глава всех тарков, назначался своим предшественником, и теоретически им мог стать любой. На деле же выбор был процедурой крайне сложной, а требования — высочайшие. В 1975 году старый Настоятель почил в бозе, и преемником своим назначил именно Юхана Скаани, того самого четвертого друга маркиза, Отто и Стэниса.
Юхан ни в коей мере не предвидел своей высокой судьбы. Он прошел путь, обычный для тарка. После дедикации был отправлен в мир, попал в Юнийскую Армию, и совершенно самостоятельно (и предсказуемо) сделал блестящую карьеру: от рядового, взятого за ум в сержантскую школу, был затребован сначала на курсы повышения, и в конце концов — в Академию; обратил на себя внимание очень серьезных людей, и время спустя оказался не где-нибудь, а в Организации, и не кем-нибудь, а младшим аналитиком отдела Прогнозирования Стратегического сектора. Ему понадобилось на это 10 лет.
…Он вел интереснейшие политологические разработки в чине майора, и скоро должен был защитить докторскую, когда из Суони пришел приказ — немедленно возвращаться, чтобы взять на себя тяжкую ношу руководства тарками.
…Если бы 30-и этажное здание чарийского «пентагона» вдруг сорвалось с места и пустилось в галоп, потрясая всеми семьюдесятью колоннами портика, и в довершение картины треснуло бы одною из этих колонн Юхана по голове — он вряд ли был бы более потрясен. Вот чего Юхан, если честно, совершенно не предусматривал в своих планах — так это тихой жизни в таркском монастыре.
Более того. Имелись любимые друзья, захватывающая чисто теоретическая работа, насыщенный досуг; он вполне вошел во вкус благ цивилизации, и ну, никак не рассчитывал всё это бросать ради невнятных проблем горячо любимой, но, слава Дороге, очень далекой Родины.
Не знаю, может быть, в этом и заключался сакральный смысл выбора, — только Юхан отбыл в Суони в таком именно настроении, как и первые сканийцы. Рухнули планы. Медным тазом накрылись расчёты. Как фанера над Парижем , просвистели над головой честолюбивые надежды. Ситуация полностью соответствовала тому, что смешливый Ян де Ла Моль называл не очень ясным, но чрезвычайно выразительным словечком «мапупа». Об «ослушаться» не могло быть и речи: крест надлежало нести. Этническуий суониец, потомственный тарк, майор Альма Матер Юхан Скаани возвращался на родину, как марсианин на Юпитер. Его вовсе не грели ожидающие дома почести…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу