Елена Донина - Бус

— Ну, что решили, за кого будете голосовать? А, Глебчинский?

— А что уже? — удивился Глеб, обратившись сразу и к Вове и к Вике.

— Нет, но особо прошаренные уже готовятся, так сказать, разогревают публику, — он обернулся на билборд. — Пока все спят, один вот, особо активный кандидат сумничал — нашлёпал баннеров с изображением своей семьи с надписью: «Моя опора!» Умно?

— Хитро. У тебя хоть шлёпал?

— У меня. Хоть чем-то Вову не обидели.

— Прошаренный — это кто? И кто там у нас вообще?

— Да, так, уроды всякие, — ответила Вика за Вову.

— Ну, почему, есть очень даже симпатичные люди. Вот, например, — Вова снова указал на билборд.

— Я вообще не голосую, — уже немного зло бросила Вика.

— А вот и зря! — нарывался Вова. — Несознательно!

— Глеб, мы не опоздаем? — заботливо проговорила Вика, окончательно убедившись, что Вова идиот.

Надо сказать, что когда начались эти утренние рабочие прогулки, мы стали опаздывать. Так же произошло и в тот день.

— Да, конечно, — Глеб протянул руку, — ладно, Вов, нам пора.

— Ну, давайте. И помните, от нас с вами зависит наше будущее, будущее наших жён, мужей и детей!

Глеб засмеялся шутке Вовы, Вика натянула улыбку мафиози.

Вика проводила нас и ушла, а мы наконец-то заспешили на работу.

Я не знаю наверняка, но зная Илву, могу смело предполагать, что она выглядывала их (то есть, нас). Её бесила Вика и всё, что было с ней связано, за исключением Женьки — у него был своеобразный иммунитет. Конечно, её раздражали отношения Вики и Глеба, о которых последний хоть и не распространялся, но и не особо скрывал.

Мы вошли в кабинет, и я сразу скользнул на подоконник, Глеб сел в кресло и попросил Илву, сделать кофе. Илва, что сразу показалось мне подозрительным, не съязвила, мол, неужели новая любовь тебя кофе не балует или что-то в этом роде, а с готовностью выполнила просьбу.

— Спасибо, ты меня спасла! — слюбезничал Глеб.

— На здоровье! Как у тебя дела?

— Прекрасно! Ты как? — продолжал любезничать Глеб.

— По-прежнему ничего не успеваю. Удивляюсь, и даже завидую, тем, кто всё успевает. Я и половины не делаю!

Глеб считал Илву чересчур дотошной и медлительной, зато работала она без ошибок. Видя, что собеседник не особо проникся её проблемами, она тут же зашла с другого фланга.

— Ты сегодня опять с сопровождением?

— Да, — неприятно поежился Глеб: зачем было Вику называть сопровождением?

— Вот, она молодец — всё успевает. И тебе помогает до работы добраться, и мужу карьеру политическую строить.

— Вика? В каком смысле?

— О, прости, я, почему-то… Ты же видишь, — спохватившись, повинилась Илва. — Весь город увешан баннерами, на которых она и сын поддерживают главу семьи во всех его начинаниях. «Моя опора» — такой, кажется, слоган.

Глеб молчал. Даже как-то слишком долго. Потом встал, не допив кофе.

— Спасибо, ты открыла мне глаза! — и вдруг он подскочил к Илве и, схватив, не с первого раза, её за руки, сильно потряс ими.

— Бус! — крикнул Глеб, и мы покинули кабинет обалдевшей Илвы.

— Бус? — наверняка, вслух удивилась она.

По просьбе Глеба, мы остановились у того самого билборда. Он стоял и смотрел на него, конечно, ничего не видя и не веря словам Илвы.

Потом он обратился к какой-то женщине, примерно такой, как Нинель Юрьевна, и попросил её описать баннер. Женщина с готовностью поставила сумки на тротуар и, улыбнувшись с горделивым великодушием, принялась восторженно описывать, но словарный запас подкачал.

— Красивый мужчина, очень красивый. Рядом с ним женщина, тоже красивая.

— Опишите её, пожалуйста.

— Женщину, что ли? — загадочно покосилась гражданка. — Ну, глаза большие, не пойму, то ли зелёные, то ли карие, волосы русые, как у меня в молодости. Улыбается приятно, по-доброму. Мальчишка рядом, хорошенький, и на неё похож и на него — на мамку с папкой, — и засмеялась с лёгким умилением.

— Спасибо огромное, — старался быть воспитанным Глеб.

— Да, не за что. А Вы совсем ничего не видите? — она явно не хотела уходить.

— Совсем.

— Как же Вы, господи, живёте-то…? — сокрушалась женщина.

— Нормально, привык. Красивая говорите, девушка?

— Да, ничего так.

— Жаль не вижу, да?

— Знаете, что? Я Вам так скажу — жалеть не о чем, — видимо она решила подбодрить Глеба. — Мужик этот, хоть и красивый, да, наверняка, ворюга. Там, нормальных нету. Кто из пацана вырастит — ещё не известно. Если по папкиным следам пойдёт, то всё — пиши-пропало. Ну, а она, запросто может быть проституткой. Так, что не грустите и дай Вам Бог здоровья! — и решительно взяв сумки, женщина ушла. И её грузное тело и усталая походка были пронизаны чувством исполненного долга и банальной справедливости.