Елена Юрова - О бисере, бусах и прошлом времени. Воспоминания московского коллекционера

© Е. С. Юрова, 2019

© ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2019

В декабре 2012 года мы расстались с коллекцией бисера, которую начали собирать еще с моими родителями и занимались этим практически ровно 50 лет. Расставание было тяжелым, но нас несколько утешил и обнадежил тот теплый прием, который новые владельцы коллекции – сотрудники Музея-усадьбы Останкино – оказали нашим любимым «бисера́м».

На следующий день мы занялись приведением квартиры в порядок. Только из стен нашей комнаты пришлось удалить 81 гвоздь, не говоря уже о четырех опустевших витринках. Смотреть на это не было никаких сил, и мы принялись срочно заполнять опустевшие стены остатками прежней роскоши. В ход пошли литографии, сохранившиеся от небольшого собрания гравюр, бисерные вышивки, некогда полученные в подарок, какие-то памятные предметы, связанные с событиями прошлого. Погрузившись в воспоминания, я задумалась о том, как интересно было бы узнать что-нибудь об их предыстории. Ведь, покупая эти предметы, мы большею частью об этом ничего не знали. И мне показалось небесполезным записать то немногое, что нам иногда все же становилось известным.

В этом занятии меня очень поддержала цитата из культовой в нашей семье книги «Ложится мгла на старые ступени» А. Чудакова. Вот что он пишет о старых вещах, долго хранящихся в семье или даже передающихся из поколения в поколение: «Вещь человек принимает в свою душу. Даже старец, ушедший в пустынь, любит свое стило, кожаный переплет своей единственной книги.

Раньше транссубъектный мир был устойчив. Форма глиняного горшка не изменялась тысячелетиями; бюро с ломоносовского времени не сильно отличалось от аналогичного предмета 1913 года. Но все чаще наш современник не может понять назначение не только старинной вещи, но и предмета даже в скудном отечественном хозяйственном магазине» ( Чудаков А. Ложится мгла на старые ступени. М., 2015. С. 426). Сейчас ассортимент отечественных магазинов значительно расширился, но отношение к «ненужному старью» стало, мне кажется, еще более равнодушным.

Так называемый Тёнин шкафчик – один из предметов, дольше всех живущий в нашей семье. Его история связана с семьей моей бабушки – Марии Павловны Юровой (урожденной Любимовой). Ее родители – Павел Васильевич Любимов и Анна Михайловна (урожденная Формозова), происходили из семей сельских священников и оба рано осиротели. Анна Михайловна и ее сестра попали на воспитание в разные семьи, жили далеко друг от друга и впоследствии тоже мало виделись.

Анна Михайловна воспитывалась в семье своего дяди Лаврова – священника в селе Пески недалеко от Вязников. У него самого было очень много детей и весьма скромный достаток, но к моей прабабушке, а потом и к ее детям вся семья Лавровых относилась с большой любовью. Я помню, какими теплыми бывали встречи бабушки с детьми Лавровых – московским врачом Михаилом Александровичем и украинской учительницей Марьей Александровной.

У Павла Васильевича было 12 братьев и одна сестра, которая вышла замуж за миллионера Смирнова и жила в Сибири (кажется, в Красноярске). Один из братьев был членом земской управы в Иванове, другие разъехались по разным городам, а один стал настоящим бродягой, чем и запомнился, надо полагать, больше всех остальных. Время от времени он появлялся в семье Павла Васильевича, его сначала мыли в бане, затем облачали в платье брата и только тогда допускали в дом. Мою прабабушку он очень любил и почитал, а дети были без ума от его рассказов. Прадед устраивал его на работу, но его трудовая жизнь продолжалась только до первого жалованья, которое он немедленно пропивал, менял свое платье на рубище и отправлялся в очередное странствование. Однажды он решил идти пешком к сестре в Сибирь, но по дороге замерз где-то на границе Владимирской губернии.

Тёнин шкафчик. Дуб, конец 19 – начало 20 века

Анна Михайловна вышла замуж очень молодой: ей было шестнадцать, а Павлу Васильевичу – за тридцать. Сначала она его смертельно боялась, но постепенно забрала все хозяйство в свои руки и вела его безукоризненно. Это было, наверное, очень нелегко: пятеро детей, дом в Вязниках, прислуга, корова, куры… Все это существовало на одно жалованье члена земской управы, надворного советника Павла Васильевича Любимова.