Лана Барсукова - Любовь анфас

И Сергей забрал Лесю к себе в бунгало. Он делал вид, что, как и раньше, живет одним днем. Но теперь в нем поселились часы, которые царапали его своими стрелками, протыкали отсечками времени и непрерывно тикали, тикали, тикали. Даже не тикали, а громыхали, как паровые молоты. У Леси подходил к концу отпуск. Он знал это и считал дни, которые остаются до взрыва. Ходил, как будто носил в себе бомбу с часовым механизмом.

В последнюю ночь Сергей тихонько вытащил руку из-под Лесиной головы, на цыпочках вышел на улицу и лег на песок у моря. Макушка пальмы, совсем как когда-то лыжная палка на Петькином балконе, уперлась в Полярную звезду. И, как по цепочке, события отмотались назад. Как он тогда был слаб, как его размазала история с судом и с разводом, как было больно и одиноко! И как страшно, что это может повториться!..

Сергей был пуган неравным браком. Тогда сошлись дочь партийного босса и сын шахтера. И что из этого вышло? Теперь он хочет повторить эксперимент? Соединить ученую дамочку с аквалангистом? Увезти ее на шахту? Показать похороны шахтеров? Или въехать в ее квартирку и пойти на биржу труда? Кому он нужен там, на этой большой и холодной земле? Только Лесе. И насколько ее хватит? Ответов не было. Точнее, они были, но неприятные. От этих ответов не хотелось жить.

Он отпустил Лесю. Стоял и смотрел, как она убегает, как вздрагивают ее плечи от слез. Она уехала, а он остался. Часы внутри сломались, машина заглохла, он чувствовал себя складом сломанных надежд. Но лучше склад, чем груда искореженного и дымящегося металла, остающегося после аварии.

Сергей жил под водой и отбывал срок на суше. Океан был милостив к нему, там не было Лесиных следов, ничто не напоминало о ней. Он бы предпочел стать человеком-амфибией, но оставался простым аквалангистом.

На суше у Сергея дел особо не было. Только одно, но важное. Он собирал плоды потверже, сушил их, прокалывал, нанизывал на нитку. Перепробовал массу плодов и семян, сушил их на огне, на солнце, в духовке. Но они трескались, крошились, некоторые противно воняли после усушки. Сергей облазил весь остров в поисках подходящего материала, чтобы сделать для Олеси бусы. И обязательно рябинового цвета, как у Куприна, чтобы они сказали то, на что он не отважился. О любви, конечно.

Искал долго, но нашел. Бусы получились такие, что Куприн бы позавидовал. Рябиновые бусы непонятного происхождения он передал с Викой, которая исчерпала этот остров, переросла его и пошла взламывать покой на большой земле.

Сергей почувствовал такое одиночество, что хоть вой. Зачем ему этот остров без Вики, без рябиновых бус и без Леси?!

На следующий день на деревянном щитке возле бара появилось объявление: «Продаются акваланг и фотоаппарат для подводных съемок. Срочно!»

Он торопился. Вместе со вкусом тропических фруктов к нему вернулся вкус к жизни.

В шкафу нашлась тетрадка. Женщина 40+ узнала свой почерк. Она не особо любила компьютер, писала по старинке – от руки. Хотела выбросить, но по дороге к ведру открыла наугад. Нырнула в старую историю. Так и просидела около мусорного ведра, пока не прочитала все до конца. А дочитав, передумала выбрасывать. Отдала мне, зная мое любительское писательство: «Может, сгодится? История-то банальная, командировочная». Мне текст понравился своей наивностью. Я вообще считаю наивность проявлением ума, не замутненного опытом.

Дневник – плохой рассказчик. В нем все подгоняется под свои желания: позлить, ублажить, пожалеть, обвинить… Но разве бывает другой взгляд на мир, кроме собственного? Я расскажу эту историю так, как поняла ее, листая тетрадку.

Чтобы в голове был портрет той, кому принадлежит дневник: женщина, хороша собой, но недолго осталось. Из тех, кто говорит: «Ничего с собой не делала», нарываясь на комплименты. И получает их. В том числе от тех, кто думает: «Оно и видно». Словом, наивный роман обычной командировочной женщины.

Она считалась странной. В молодости было как-то не до всего. Сначала училась, потом провалилась в бессонницу материнства, затем работала. Работала агрессивно и жадно. Поход в кино в ее глазах приравнивался к побегу с зоны, в которую она сама себя определила. Сначала пыталась доказать первому мужу, что проживет без его помощи. Он в это поверил, и вариантов меньше зарабатывать у нее уже не было. Наверное, она была красивой. Так говорили. Правда, ее мама эти разговоры пресекала: «Что вы? Какая красивая? Просто эффектная». Сама она в этой дискуссии не участвовала: как-то не до того было. Конвертацию тела на квартиру никто не предлагал. А квартира была нужна. Бывший муж, конечно, не пожадничал, крыша над головой была, но над этой крышей было небо провинции. А ей нужна была Москва.