Лана Барсукова - Любовь анфас

Дождалась. Пришел. Нестрашно, что с порога обозначил лимит во времени. К этому моменту она уже поняла: мог вообще не прийти. Вариантов пойти погулять по ночному Тбилиси не оставил. Намерения были вполне конкретные. Презервативы были с идиотским названием «Неваляшка». В постели он был сильным, но не страстным. Не цедил ее, а пил крупными глотками, как водку – залпом, не чокаясь с ней. Она все почувствовала. Разрывалась между физическим удовольствием и душевным страданием. Это было не то, о чем мечталось. От бессилия, от невозможности все изменить, вернуть в точку, к которой стремилась, ее начала бить нервная дрожь, руки пришлось прятать под подушку.

Если пришел, значит, я ему нужна? Или ничего не значит? Он не может быть с женщиной только потому, что она этого хочет, – это как падалью питаться. Если я ему не нужна, он бы не пришел. Я ведь топорная: нужна – бери, не нужна – отойди в сторону. Это женщина может плыть по волне обстоятельства, а мужчина – другое животное, он рулит ситуацией.

Закрывая дверь, она уже все знала. Не будет ни писем, ни звонков, ни СМС. Откуда знала? Да из воздуха. Он не обернулся, закрывая дверь. И в лимит уложился, то есть счет времени не потерял. Молодец. Зачем она здесь?

Он принес ей коньяк – в подарок. Простое совпадение, мог подарить раньше или позже. Просто так совпало – помятая постель и коньяк. Как плата. Коньяк был хороший. А если бы оставил «три звезды», было бы обиднее? Вряд ли. У обиды нет степеней.

Да, плакала, пила кофе прямо под душем, покружила по городу. А что еще делать? Жить-то надо. Еще несколько дней жить в этом городе. И несколько ночей. Ничего нового. Банальная история. Потом посмеяться можно будет. Надо только дотянуть до этого «потом».

Ночь успокоила и утро подарило новую надежду: может, зря она все драматизирует? Ведь пришел. В целом все было неплохо. И когда пискнула эсэмэска, она начала читать с блаженной улыбкой. «Спасибо за встречу. Ты просто безупречна». А то? А кто думал иначе? Но потом буквы стали складываться в какую-то абракадабру: «Сегодня не смогу…» Читала несколько раз, смысл доходил как сквозь вату. Было чувство физического удара – под дых, когда трудно вздохнуть. Но заканчивалось вполне традиционно: «…завтра».

Она ждала. А что еще оставалось? До конца верила в непреодолимые обстоятельства. Светило солнце, рука потянулась к телефону. Было чувство легкого разрешения всех проблем: она позвонит, он обрадуется. Длинные гудки. Значит, сейчас перезвонит. Но очередное сообщение защипало в глазах солью обиды: «У нас сегодня христианский праздник, уехал за город, увидимся завтра». Все это торчало, как острые углы, он не стал обкладывать их ватой слов о том, как он сожалеет. Тон письма выдавал легкое раздражение: хлопотно с ней, свалилась на его голову. Удара не было, она потеряла чувствительность.

И все-таки она была кошкой. Не в том смысле, что была гибкой и любила, когда ее гладят, хотя и этого не отнять. Главное, что она всегда приземлялась на лапы. Это происходило помимо ее воли. Ну не разбивалась, и все тут.

Так и сейчас. Серая, несчастная, свергнутая с высот, она летела вниз. До земли оставалось совсем чуть-чуть. Сейчас – бумс! и будет удар. Вдребезги! Но кошка подняла голову. Вдруг захотелось накрасить ногти ярко, сочно. Пружина распрямилась. Глаза, губы – она привела себя в порядок и вышла на улицу. Все, кошка спасла хозяйку. Она знала эту походку, когда шаги пружинят, идешь, чуть подпрыгивая, и улыбаешься. В конце концов, город пахнет весной и не надо ни о чем жалеть. Может быть, его – чуть-чуть. Была у человека мечта, образ Ангела. А она – блямс! – и все разбила, не вписалась в придуманный образ. Тут даже извиниться не лишне. Но не надо. Просто забыть. К черту!

Когда мысли выпустили пар обиды, она поняла, что все было очевидно с самого начала. Акула, когда открывает пасть, закрывает глаза. Так и она. Нет, она не кусала, но, как и акула, была в предвкушении счастья: просто у той – гастрономическое счастье, а у нее – типа душевное. Хотя у счастья нет прилагательного.

Закрыла глаза. А когда открыла, поняла, что все лежало на поверхности. Пазл собрался. Кошка в ней презрительно фыркнула.

Ну сколько можно себя обманывать? Набор уважительных причин выглядит как винегрет: дети, родители, гости, традиции, праздники… Пора раскрыть глаза. Взять тот же квартирный вопрос. Когда блюстители гостиничной нравственности обозначили, что «гостю пора уходить», ей было неловко спросить, почему нельзя пойти к нему. Ну вдруг человек угол снимает или в общаге живет? Ни-ни. Оказывается, у него все с этим нормально – трехкомнатная, но к себе не позвал. Еще бы: он к ней в гостиницу как на нейтральную полосу пришел, а его хата – это суверенная территория, туда чужим нельзя. А она чужая и есть. Ангел – на то и ангел, чтобы по небу летать, а не раритетный линолеум протирать. Господи, ну и сволочь эта акула! Какую мину в эволюционную цепочку заложила! Это же как закрыть глаза надо было? Не закрыть, а зажмурить, сжать так, что звезды видно.