Захария Станку - Ветер и дождь

— Хорошо, хорошо… Сейчас я покажу вам то, что заинтересует вас больше, чем мои воспоминания и жалобы. Идемте.

Я снова покорно последовал за ней, и она привела меня на какую-то террасу, которую я прежде и не заметил. Там царило такое же запустение, как и во всем доме, но среди старых стульев и сломанных ящиков я увидел лодку.

— Я храню ее здесь уже давно, — объяснила госпожа Галбену. — Оставлять на берегу нельзя — утащат… Когда-то меня катал в ней Штефи. А потом Мити… Она вам пригодится?

Я позвал Гынжей, и они вытащили лодку во двор. Доски казались рассохшимися, но кто-то заметил, что, если опустить лодку в воду, дерево набухнет и течи не будет.

Гынжи отнесли лодку к берегу реки и опустили ее в воду. Течи не было, лодка выдержала испытание.

— Сколько человек она может взять?

— Троих, — сказала госпожа Галбену. — Не больше.

— А весла где?

— Есть и весла.

Началась переправа. В лодку сели двое Гынжей и один из пленных бородачей. Переправившись на тот берег, один из Гынжей остался сторожить пленника, а другой вернулся с лодкой к нам.

— Кто на очереди? — спросил он. — Кому хочется поскорее попасть в ад? Платите за перевоз, иначе не поеду…

Во время переправы я охранял лошадей. Рядом стояла чудовищно толстая, безобразная женщина, из-за которой погибли когда-то два молодых и одаренных поэта. Теперь эта женщина доживала свой век в доме с привидениями и откармливала свиней на убой. Я старался не смотреть на нее, меня мучили мысли об обыденности и невероятной сложности жизни… А Ифтодий Гынж, которому понадобилась лисья шкура? Они тоже были рядом — Ифтодий и убитая им лиса: голова Гынжа свисала с лошади рядом с разбитой головой рыжей лисы.

У мира нет границ.

Границы есть у жизни.

У мира нет границ…

Переправа заняла не меньше часа. А ведь еще оставались лошади. Тут Гынжи показали всю свою смекалку и уменье преодолевать любые трудности. Худощавый Гынж поплыл по реке, держа на поводу двух плывущих рядом с ним лошадей. Остальные лошади поплыли за лодкой… Когда на другой берег была переправлена последняя лошадь, я простился с госпожой Галбену.

Выйдя из лодки на противоположном берегу, я услышал возбужденные голоса. Это ссорились бородачи-сектанты. Я подошел ближе, и вдруг мне показался знакомым голос одного из них. Я сказал этому человеку, что, кажется, знаю его.

Бородач рассмеялся:

— Как вы меня узнали? По бороде?

— Нет. По голосу. Ваш голос мне знаком. И ваше лицо, несмотря на бороду, кажется мне знакомым.

— Чепуха! — сказал он сердито. — Вы меня с кем-то путаете.

— Не думаю… Вы… вы принц Жион?

— Ничего подобного. Я никогда не слыхал о таком.

— Удивительно… как это вы без перчаток?

Бородач вздрогнул, посмотрел на свои связанные руки, потом на меня и вдруг заговорил другим тоном:

— Я уже давно отказался от перчаток.

— Серьезно? И вы не боитесь микробов?

— Нет. Теперь я уже никого и ничего не боюсь. Теперь настали другие времена, времена людей без перчаток. Так что пришлось и мне от них отказаться.

— И вы стали… сектантом? Да еще с ружьем?

— А как же иначе? Вы отобрали мое родовое поместье, которое я наконец отсудил у своих родственников. Не успел я стать хозяином, как вы все у меня отобрали. Вот я и взял в руки оружие. Что же еще мне оставалось делать? Что еще?

В эпоху между двумя мировыми войнами Бухарест был странным городом. Очень странным. Это был город, в котором все знали друг друга. И это был город, в котором каждый человек имел не только имя, но и прозвище, кличку. Абсолютно каждый, начиная с короля, которого все звали Губастый… И вот в этом странном городе проживала некая Лилиана Канта, которую все звали «принцесса». Впрочем, она и в самом деле принадлежала к старинному аристократическому роду. У принцессы Лилианы было три сына. Все трое, как в сказке, были очень похожи друг на друга.

Я знал всех троих… Принц Жион, самый старший из братьев, имел широкие знакомства в журналистском мире, особенно в редакциях бульварных газет. Принц Алеко занимался политикой — он был фашистом-легионером. Принц Шербан был завзятым картежником и вполне заслужил свое прозвище: принц Экарте. В старинном особняке на Каля Викторией, в доме семейства Канта, жила только принцесса Лилиана, которую многие считали не совсем нормальной. Принц Жион жил где-то на окраине, в районе шоссе Вергулуй. Принц Алеко снимал скромную квартиру у моста Элефтерия. А принц Шербан, как уверяли его друзья, ютился в меблирашке неподалеку от церкви «Сфынта Винерь», в очень бедном районе: пожалуй, это был самый нищий и грязный район столицы. Все три принца были в ссоре между собой и не поддерживали никаких отношений со своей матерью принцессой Лилианой. Причина? Наследство покойного отца семейства, принца Мирдала Канта. В течение многих лет наследники — сыновья покойного и их сиятельная мать — судились из-за наследства, оставленного принцем Мирдалом. Процесс этот, начавшийся много лет назад, грозил затянуться до второго пришествия. Это была одна из самых знаменитых тяжб своего времени, в ней принимали участие лучшие адвокаты, но никто не мог сказать с уверенностью, когда кончится это дело и суждено ли ему вообще прийти к какому-то концу.