Захария Станку - Ветер и дождь

— Как так — выторговал?

— Известное дело — купил… Таков наш обычай. Зачем же мы вырастили нашу Лаурику? Чтобы выдать ее замуж. Чтобы взять у жениха побольше монет.

Замбилика игриво улыбнулась и, глядя мне в глаза, добавила:

— Меня-то ведь тоже в свое время продали моему мужу — Стурзе. Ах, какая я была молоденькая, когда меня купил Стурзя! Какая я была тоненькая…

В комнату вошла Лаурика. Она села рядом с матерью и стала расстегивать туфли. Все невесты в день свадьбы страдают от своих туфель… Глядя на Лаурику, я обратил внимание на цвет ее глаз — зеленый, как и у матери. Значит ли это, что она похожа на мать? Нет, вряд ли… Голова толстой цыганки поражала своим безобразием: жирные щеки, короткий нос, заплывшие глазки, два подбородка… А фигура… Замбилика напоминала откормленную свинью… Сравнение не больно лестное, но другого мне не подобрать…

Я закурил, а Замбилика продолжала рассказ:

— И вот появился Босоанка. Бог ты мой — как будто его, разбойника, выкупали в луже. Но гонор прежний. Не слезая с коня, он потребовал, чтобы Минотар Харлапете вышел из дому. Услыхав голос Босоанки, мой бедный зять побледнел, как будто его позвала смерть. Я сказала: «Не выходи!.. У тебя нынче свадьба. Какое тебе дело до этого вора? Разве ты ему слуга?» — «Я ему не слуга, — сказал Харлапете, — но я обязан идти. Если Босоанка меня зовет, я обязан подчиниться». Больше он ничего не сказал и вышел на улицу. Увидев его, Босоанка скомандовал: «На коня!» И сам же чуть ли не силком втащил его в седло. «Едем!» И они уехали. Все трое. Мой зять даже не оглянулся… Ну, что ты скажешь? Видано ли такое дело? Свадьба осталась без жениха…

Лаурика почувствовала необходимость подтвердить слова матери:

— Да, Минотар уехал, а меня оставил. Оставил меня такой же, какой я была и до свадьбы… чистой, как роса… так маменька говорит… как утренняя роса…

Лаурика вздохнула. Как видно, новые туфли уже порядком ее измучили. Она сняла их и ушла в соседнюю комнату в чулках. Вскоре она вернулась в тапочках и снова села рядом с матерью. Так как разговор о женихе был исчерпан, невеста спросила:

— А кто у нас был на свадьбе, маменька? Я не всех знаю…

— Родня Стурзи и родня Харлапете, доченька. У твоего жениха знатная родня. Трое из рода Харлапете служили в старину заплечных дел мастерами при Ясском дворе. За каждую отрубленную голову палач получал золотой. Хорошие это были времена. Но потом вышел закон не рубить больше голов, и род Харлапете обеднел. Деды и прадеды служили господарям Молдовы, а наш бедный жених Минотар Харлапете прислуживал вору и разбойнику Босоанке…

— А твоя родня, маменька, не пришла на свадьбу?

— Я же нездешняя, доченька. Я из других мест…

— Откуда?

— Этого я и сама не знаю. Стурзя выторговал меня у булибаши. Говорят, что мои родители давно умерли.

Дождь, обрушившийся на мир, все еще не прекращался. Не прекращался и ветер — он стонал и свистел за окнами и гнал по небу черные облака. Стало заметно темнеть. Вечер приближался осторожными, но быстрыми шагами…

Но никто не видел приближающегося вечера,

так же как никто никогда не видел пяток ног,

так же как никто не видел рук господа бога,

господа бога, который шагает с звезды на звезду,

Тех самых рук, которыми он создал мир

за шесть коротких дней,

за шесть дней…

Но по каким часам были измерены

эти шесть дней?

— Ваше здоровье, господин товарищ! Пейте! Дай вам бог счастья и здоровья!

Я выпил, и Замбила снова наполнила мой стакан. В комнате стало совсем темно, и цыганка, зажгла лампу.

— Хорошее вино, — сказал я ей, пригубив из стакана. — Очень даже хорошее винцо, но пить я больше не стану. Не приучен я к вину.

— Одним стаканом больше, одним меньше — какая разница?

— Да, одним больше, одним меньше… Но может быть, как раз этот стакан…

Я не закончил свою мысль и выпил. Я выпил еще один стакан до дна. А потом еще и еще… И комната стала наполняться странными тенями. Или это мне только померещилось? Впрочем, не все ли равно? Кажется, я уже переступил порог сна. Я выпил больше, чем нужно, и потерял ощущение реальности. Я все еще сидел на стуле и курил. Я очень устал и откинулся на спинку стула. Но в то же время я разгуливал по комнате и чувствовал себя молодым, совсем молоденьким мальчишкой. Я был молоденьким мальчишкой и насвистывал какую-то песенку. И мне было весело…

Весело…

Весело…

Весело…