Хилари Мантел - Перемена климата

Голос Анны выдавал скрытое напряжение.

— По-твоему, пусть он и дальше плывет по течению?

— Вспомни, каким он был в детстве, — посоветовал Ральф. — Мы думали, что он никогда не научится читать, вырастет умственно отсталым. Но все прошло именно потому, что мы пустили ситуацию самотеком. Несколько недель покоя его исцелили. Оставь мы его в школе, в окружении невежественных учителей, которые только и знали, что орать, он наверняка замкнулся бы в себе. А так поступил в университет…

— И профукал свой шанс, — перебила Анна. — Ты не думал, что с ним будет, если у них с Сандрой все закрутится всерьез?

— Могло быть и хуже.

— Ну да. — Анна хмыкнула. — Сандра ведь как раз из тех, кого ты опекаешь.

Ральф грустно улыбнулся:

— Нужно проявлять милосердие к страждущим. Надеюсь, нам это по силам.

— Разве так было не всегда?

— Я имею в виду — в кругу семьи.

— Сдается мне, я сыта по горло.

Ральф не ответил вслух, но про себя поклялся, что никто не станет грозить собственным детям и распекать их, как его самого распекал его отец.

Джулиан объяснял Сандре и миссис Гласс все то, для чего не мог подыскать нужных слов дома. Рассказывая, он вспоминал университет, в котором временно очутился запертым, унылое место, где небо едва проблескивало между высокими многоэтажными домами.

— Тоска по дому, — сказала Сандра. — Разве с нею нельзя свыкнуться?

Она вовсе не язвила; ей просто не приходило в голову, что Джулиан мог вернуться домой в том числе и из-за нее.

— Ты об этом ничего не знаешь, Сандра, — ответила миссис Гласс. — Ты никогда надолго не уезжала. Это как болезнь, вот почему говорят, что люди болеют сердцем. Бестолковые у тебя родители, Джулиан. В чем они тебя винят?

— Ну, тоска по дому для них не оправдание, — признался он. — Скажут, что это все глупости. Они сами были немногим старше меня, когда уехали в Южную Африку.

— Правда? — удивилась Сандра. — Я этого не знала.

— Некоторые люди просто не предназначены для путешествий, — подытожила миссис Гласс.

Ральф сказал Анне:

— Ты была права, разумеется. Насчет Джулиана. Прими мои извинения.

Анна широко раскрыла глаза, пораженная этим внезапным публичным самоуничижением.

— Пожалуй, мне следовало уделять больше внимания происходящему. Думаю, после Пасхи я съезжу к миссис Гласс, потолкую с ней наедине.

На неделе после Пасхи задули такие ветра, что их порывы грозили выдрать из земли молодые деревца вместе с корнями. Не было ни мгновения, днем или ночью, когда в мире воцарился бы покой.

У миссис Гласс не было телефона, поэтому Ральф не мог связаться с нею заранее и договориться о времени встречи.

— Мне поехать с тобой? — спросила Анна.

— Не стоит. Иначе покажется, что мы приехали качать права, давить на нее.

— Потом расскажешь, что она за женщина, — напутствовала Анна. — Какой у нее характер. Все-таки они ведут очень странную жизнь.

Машина выбралась на прибрежную дорогу близ Уэллса. Небо было словно пятнистым, облака быстро проносились над головой, когда Ральф объезжал окраины Холем-холла с угрюмыми кирпичными стенами, и облачный покров время от времени раздавался, открывая слепящую голубизну. Море поначалу лишь угадывалось, но сразу за поворотом Ральф разглядел впереди ломаную линию холмов, а за нею — бескрайнее серое пространство, сливающееся с небом.

Было десять, когда колеса запрыгали на каменистой дорожке, что вела к дому Глассов. Входная дверь распахнулась, прежде чем Ральф заглушил двигатель. Миссис Гласс встала в дверном проеме.

Первой мыслью Ральфа было: боже, какая она молодая, ей всего-то тридцать пять или тридцать шесть. Бледная, стройная, рыжеволосая, разве что цвет волос чуть темнее, чем у дочери, а сами волосы длинные и блестящие. Стоило выйти из машины, как ветер принялся теребить одежду, раздувать полы пиджака на манер плаща.

— Скверная погодка, а? — проговорила миссис Гласс с улыбкой. — Привет, отец Джулиана.

Дом был невысоким, приземистым и старым; так и слышалось, как его кости возмущенно потрескивают, сопротивляясь напору ветра. Ральф прислушивался, а хозяйка все медлила на пороге; этот дом, подумалось Ральфу, похож на корабль — все в движении, будто в разгар шторма.

— Заходите, — наконец пригласила миссис Гласс. — Вот сюда, налево. Огонь горит, чайник греется.

— Вы никак меня ждали? — попробовал пошутить Ральф.

Он устроился у очага на виндзорском стуле и стал ждать, пока хозяйка приготовит чай. Ветер поутих; впечатление было такое, словно из комнаты вывели крикливого ребенка. В наступившей тишине Ральф расслышал тиканье часов на каминной полке.