Хилари Мантел - Фладд

Церковь, описанная в книге, имеет некоторое, не слишком большое, сходство с реальной Римско-католической церковью образца пятьдесят шестого года двадцатого века. Вы не найдете на карте городка Федерхотон. Настоящий Фладд (1574–1637) был врачом, ученым и алхимиком. В алхимии все имеет буквальное, фактическое описание, а вдобавок — символическое и образное.

Вы наверняка видели огромное полотно Себастьяно дель Пьомбо «Воскрешение Лазаря», приобретенное в девятнадцатом веке лондонской Национальной галереей в составе коллекции Ангерштейна. На фоне реки, арочных мостов и ясного голубого неба группа людей — вероятно, родственники — сгрудилась вокруг восставшего из гроба. У Лазаря желтушный, трупный цвет кожи, однако он мускулист и хорошо сложен. Саван полотенцем обмотан вокруг головы, родственники заботливо склонились над ним и, кажется, совещаются. Больше всего Лазарь напоминает боксера в углу ринга. На лицах тех, кто вокруг, замешательство и легкое осуждение. Кажется, только сейчас, пытаясь выпростать правую ногу из складок савана, воскресший понимает, что все его трудности начались заново. Женщина — Мария или, возможно, Марфа — шепчет, прикрываясь ладонью. Христос одной рукой указывает на выходца с того света, другую поднял вверх, растопырив пальцы: сколько-то раундов позади, пять еще предстоит.

В среду епископ прибыл собственной персоной. Он был современный архипастырь, проворный толстяк в очках без оправы, и больше всего на свете ему нравилось раскатывать по епархии в большом черном автомобиле. О своем визите епископ предусмотрительно известил заранее (за два часа до приезда, если уж совсем точно). Тихий звонок, раздавшийся в доме приходского священника, прозвучал возвышенно и набожно. Мисс Демпси услышала его по пути на кухню. Мгновение она разглядывала аппарат, затем на цыпочках приблизилась и опасливо сняла трубку, словно боялась обжечься. Склонив голову набок и отведя трубку на приличное расстояние от уха, мисс Демпси слушала голос епископского секретаря.

— Да, милорд, — ответила она, о чем впоследствии пожалела: много чести.

«Епископ и его подхалимы», — любил повторять отец Ангуин.

Держа трубку кончиками пальцев, мисс Демпси очень осторожно положила ее на рычаги, несколько мгновений постояла в сумраке прихожей, кивая, словно при упоминании вслух имени Божия. Затем подошла к лестнице и проорала:

— Отец Ангуин, а отец Ангуин! Вставайте и одевайтесь, епископ обещал быть к одиннадцати.

Мисс Демпси вернулась на кухню и зажгла свет. Нельзя сказать, что это помогло: нынешним утром ничто не могло рассеять тьму, лето толстым серым одеялом прижалось к окнам. Она слушала непрестанное кап-кап-кап с веток и листьев и более настойчивое металлическое бульк-бульк-бульк из водосточной трубы. Ее тень скользила по тусклой зеленой стене, огромные руки тянулись к чайнику, словно пловец сражался с волнами в бушующем море.

Наверху священник постучал ботинком по полу, делая вид, будто уже встал. Спустя десять минут он и впрямь поднялся с кровати. Над головой у Агнессы заскрипели половицы, зажурчала вода в раковине, на лестнице раздались шаги. В прихожей отец Ангуин испустил кроткий ежеутренний вздох и внезапно возник у нее за спиной.

— Агнесса, есть у нас что-нибудь от желудка?

— Как не быть, — отвечала она.

Отец Ангуин знал, где лежат таблетки, но хотел получить лекарство из ее рук, словно она была его матерью.

— Много было людей на семичасовой мессе?

— Занятно, что вы спросили, — ответил священник, словно она не задавала этот вопрос каждое утро. — Несколько старых «Дщерей Марии» [1] «Дщери Марии» — католическое сестринство при ордене иезуитов. Изначально было создано для учеников иезуитских школ и сиротских приютов, но затем распространилось и на взрослых. Членство в сестринстве включает несколько степеней, на каждой из которой сестра получает определенный медальон, который носит на шее на цветной ленте; кроме того, все сестры в торжественных случаях надевают голубые пелеринки с капюшоном. , пара местных убогих. С чего бы им собираться? Кажется, сегодня не Вальпургиева ночь.

— Не понимаю, о чем вы, отче. Я сама принадлежу к сестринству, как вам прекрасно известно, и ни о чем таком ни разу не слышала, — надулась мисс Демпси. — Они были в пелеринах?