София Кульбицкая - Красная верёвка

…шоколадный дед Мороз, как мумия в саркофаге. Регина вскрыла блестящую оболочку, на которой лицо старого добряка с мультипликационной доверчивости голубыми глазами сияло добродушием и лёгкой тревогой за вверенных ему (его же и) пожирателей. Под ней оказалась куда менее благообразная физиономия, схожая только в общих чертах, с узнаваемыми усами, бровями и бородой, но тупая и злобная, словно дед Мороз боялся и не хотел становиться жертвой чьих-то зубов. Регина долго думала, с какой стороны надкусить. Удобнее всего было за лицо, но и как-то… страшновато. Так и не осмелившись, она попыталась отломить куполок шапки пальцами, но треснуло всё-таки лицо и внутренняя пустота деда Мороза, наконец, вышла наружу через его слабое место. Ничего не оставалось, как уничтожить осколки его мимики в первую очередь, чтобы случайно сохранившийся глаз или кусочек рта не посмели в чём-то её упрекнуть. Кстати, шоколад оказался не таким уж и вкусным.

Интеллигенты интеллигентны не из-за своей интеллигентности, а из-за бессознательного ощущения, что их труды оторваны от земли, а, значит, у них нет и своего места на земле.

На днях дедушка купил за 600 рублей керамический кухонный Нож.

Этот Нож, сказал дедушка, отличается от обычных ножей тем, что он очень острый. Я удивилась, а как же его точить, раз керамический. На что дедушка ответил, что этот Нож не тупится.

— Как так? — удивилась я.

— А вот так, — ответил дедушка, очень гордый покупкой.

Естественно, во мне пробудилось желание немедленно потрогать чудо-Нож. Но дедушка сухо сказал, что не надо этого делать. Я не могла понять, что тут такого, ведь я же не собираюсь давить на лезвие или тереться об него пальцами, а хочу только потрогать. — И всё же не стоит, — уклончиво отвечал дедушка. Ну можно я хоть с тупой стороны. Вот тут, где широкая часть. Ну, так и быть, и, когда дедушка замешкался, я осторожно прикоснулась пальцем к острому кончику Ножа.

В следующий миг я убрала палец и так же сухо и сдержанно, в тон дедушке, сказала, что он был прав. Этот Нож трогать не стоит. И больше я этого делать не буду.

— Ага, не слушалась дедушку, — злорадствовал тот. Но я, в общем, не жалела: всегда лучше на собственном опыте знать, с чем имеешь дело.

Я не знаю, какой злой гений изобрёл этот Нож и зачем. Он ужасен. Одно скажу: до встречи с ним я и знать не знала, что такое острые ножи. Тот миг, когда я дотронулась до него… это было жуткое ощущение, будто лезвие отточено до м о л е к у л ы — и эта молекула за ту долю секунды, что я скромно держу палец рядом с ней, уже начала, если можно так выразиться, диффундировать в мою плоть. Не потому, что я как-то с ней непочтительна, а просто по закону физики.

Я попросила дедушку, чтобы он, если это возможно, не подходил ко мне с этим Ножом ближе, чем на метр. А на ночь убирал бы его подальше или хотя бы надевал чехол. К счастью, таковой предусмотрен — специальные пластиковые ножны.

А дедушка уже явно был с Ножом запанибрата. Он весело резал овощи, радуясь, как ловко Нож справляется с жёсткой морковкой и капустой — можно даже не придерживать их рукой. (Очень тебя прошу, не придерживай). И рассказывал, как приценивался к Ножу: тоже сдуру спросил, можно ли его потрогать. «Трогайте на здоровье, — сказал продавец, — я затупил лезвие натфилем. Нет, мне, конечно, не жалко, просто надоело каждые два часа смывать кровь с прилавка.»

Остаток вечера прошёл под знаком Ножа. Я жалела об одном — что у меня нет хорошего врага, а ещё лучше — соперницы. Уж теперь-то я знала бы, что подарить им на день рождения — хороший кухонный ножик в хозяйство. А с его чудесными свойствами они разобрались бы сами…

— Вот потому-то и считается, что нельзя дарить ножи, — сказал дедушка, нравоучительно подняв палец кверху.

А есть люди, которым я, наоборот, никогда не подарю такого Ножа. Например, кое-кто из родни — у них очень занятная манера отрезать себе, например, кусочек сыра или чистить картошку… Эдак к себе, опирая на ладонь… Я не хочу даже мысленно представлять в их руках этот Нож…

На днях мы с дедушкой вкручивали энергосберегающие лампочки. В доме высокие потолки и, чтобы достать до люстры, надо ставить стремянку, да и там задирать голову и не держаться руками. Поэтому лезла я, а дедушка стоял внизу и придерживал.

— За жопу, дедушка! — просила я. — За центр тяжести. За ноги мне будет только веселее падать!