Андрей Латыголец - «Годзилла»

— Пацаны, вы заебали, малому ещё всю располагу пидорить надо, — возмущался дежурный.

— По хуй, — парировал Замок.

После очистки взлётки, по ней прошёлся Мирон и, светя фонариком, улюлюкал:

— Здесь плохо убрал и здесь катышки!

Я ходил за ним и собирал в руку остатки пыли, каким-то образом пропущенные мной при тщательной, как я полагал, уборке. В итоге в моей ладони собралась добрая жменя мусора.

— У нас «дед» был, так он мне все эти остатки, обычно, в рот запихивал, чтобы в следующий раз неповадно было.

Я посмотрел на свою руку, потом в глаза Мирошину.

— Ладно, не ссы, малый, иди дальше убирай.

Далее я вычистил сушилку с бытовкой. Расставил утюги и развесил чистые полотенца. Воробьёв ещё с тумбочки предупредил, чтобы все предметы смотрели строго по направлению к окну: утюги носиками, лейки с водой краниками, полотенца стороной прошивки.

— В армии всё должно быть убого и однообразно, — на распев своим басом глаголил знаток казарменного быта.

Напоследок я оставил самое трудное и неприятное — умывальники и туалет.

Сперва вымел и промыл пол душевой. Потом вытер стёкла зеркал, используя при этом старые газеты «Советской Беларуси». Вымыл тазики, вычистил щётки и метёлки. Перейдя в туалет, вспомнил наставления странного рядового из первой роты времён «карантина» и употребил всё на практике.

Мирон весьма прохладно оценил мои старания, но как ни странно разрешил перекурить, обходя стороной наш всеобщий запрет.

— Иди на ступеньки, только присядь за ёлочками, чтобы огонька из дали не было видно и покури, а потом отправляйся спать.

Я быстро сбежал вниз по лестнице, открыл дверь, соскочил со ступенек в сторону к деревьям и, присев на корточки, насладился крепким ароматом дешёвых сигарет. Снег падал большими комьями, образовывая вдоль казармы разухабистые сугробы и было что-то завораживающе-умиротворённое в этой мёртвой тишине. Горел свет от фонарей, я смотрел на небо. Ограничения и неуставщина вызывали во мне такое отвращение и уныние, что я уже и не помнил, когда последний раз улыбался, а сидя там, на корточках по колени в снегу, на моём лице расползлась довольная ухмылка, то ли отчаяния, то ли мимолётного удовлетворения.

Поднявшись обратно в роту, я тихо направился к своей койке, сел на стул и снял берцы. Размотав портянки, я увидел свои белые и распаренные от пота ноги. Снял ремень и вместе со штык-ножом спрятал его под подушку. Как только моё тело приняло горизонтальное положение, я мгновенно погрузился в сладчайшее из всех когда-либо забвений. Потом меня резко, казалось, совсем сразу затрясли, и я увидел перед собой уставшее лицо Мирона.

— Вставай!

Воробьёв уже удобно располагался на своей койке, распевая себе под нос какую-то дурацкую песенку.

Лишь встав на тумбу и, присматриваясь сонными глазами к часам над дверью канцелярии, я понял, что проспал всего полтора часа. Но и это было определённым успехом. Ноги ныли от непонятной боли, и я едва сдерживал себя, чтобы не рухнуть от усталости на пол перед Мирошиным.

— Угощайся, — сказал он немного погодя.

Я посмотрел на стол дежурного. На нём лежали нарезанные куски черняги с толстым слоем намазанного тушняка, а рядом горячая кружка кофе.

— Да бери ты, чего стоишь?!

Я нерешительно сошёл с тумбы, быстро схватил бутерброд в руку и тут же проглотил его, стараясь не обронить на пол ни единой крошки. В животе мышь повесилась, а такое роскошество было сродни глотку воды в пересохшем горле.

— Меня вот в своё время никто не жаловал такой почестью, но я всегда скептически относился к «дедухе».

Я покачивал головой и запивал второй бутерброд сладким кофе.

— Вот скажи мне, разве справедливо получается? — философствовал Мирон. — Я по образованию электрик, а ты у нас кто, учитель, да? И вот стоишь ты на тумбе, препод, не спавши, злой на всё и всех, а я сижу тут за столом и «на кости» могу тебя поставить и прокачать, если захочу.

— Абсолютно несправедливо, — ответствовал я. — Вообще, как по мне, так служить тем, у кого вышка, совершенно недопустимо. Ну, полгода ещё куда не шло.

— Я вижу, ты парень нормальный, кроткий, не возбухаешь особо, чё тебя трогать? А бывают же деловые, я, мол, на районе королём ходил, а тут ещё пахать буду. Таким здесь сразу смерть, унижение и прочие беды. И у вас в периоде таких хватает. Я слышал, тебя старшим поставили? Так вот, если хочешь порядка, собери свой период и внятно им всё растолкуй, потому что скоро у вас начнутся тяжёлые времена.