Лариса Миллер - Островок безопасности

Не надо умирать, а надо раствориться,
А надо со средой воздушной взять и слиться,
А надо по утру небесной стать каймой,
Которая светла и летом и зимой.
А можно стать росой в день солнечный, прозрачный,
Что тоже вариант, по-моему, удачный.

Как жаль, что ты не белый голубок,
О жизнь моя, что не воркуешь нежно,
Что обожаешь слово «неизбежно»,
И в горле от тебя стоит комок.
Ни приручить тебя, ни ублажить
И ни задобрить. Остаётся жить.

А ты играй, играй, играй,
На нас не обращай вниманья,
От нас не требуй пониманья,
Перелетай из ада в рай.

О жизнь, ты редкий виртуоз,
Тебе вся музыка подвластна:
И та, что, как любовь, прекрасна,
И та, что солонее слёз.

Богатый свой репертуар
Не обсуждай с дурными нами.
Чего хотим — не знаем сами.
Дари нам свой озноб и жар

И не смотри, что через край
Восторг, что от восторга таем.
Тебя мы завтра освистаем.
А ты играй себе, играй.

Каталась я в сём мире тварном
На пассажирском, на товарном,
На самолёте, на авто, —
Но всё типичное не то.
И поняла я: только ножки
Способны отыскать дорожки,
Что приведут меня в тот край,
Где раньше был мой детский рай,
Иль заведут меня куда-то,
Где еле различима дата,
Или заманят в то «потом»,
Что будет в веке золотом,
Том, что возможен здесь едва ли.
Короче, я в любые дали
Могу попасть, бродя пешком
Вдвоём с творимым мной стишком,
Ещё покуда бессловесным,
Ни мне, ни миру неизвестным.

Я никак не пойму — небеса за меня?
За меня или категорически против?
За меня ли снегирь, что на тоненькой ноте
Всё поёт и поёт среди белого дня?
Разве он не стремится мне всё объяснить?
Разве мир не живёт исключительно мною,
То желая помочь мне любою ценою,
То пытаясь порвать судьбоносную нить?
До меня, говорите, нет дела ему?
Никогда не поверю, вовек не пойму.

Если трудно идти, то возьми чуть левей.
Там в весеннем овраге поёт соловей.
Если дело зимой, то возьми чуть правее.
Там свежей ветерок и снежок поновее.
Да и прямо пойдёшь, что-то будет с тобой.
Ведь ещё не звучала команда «отбой».
В сокровенной тиши если что и звучало,
То какой-то мелодии дивной начало.
Коль мелодии этой не слышишь пока,
Это значит летит она издалека.

Я не могу сойти со сцены,
Поскольку не была на ней.
Я только что из пышной пены
Осенних золотистых дней.
И в пену снежную густую
Готова я нырнуть на днях.
Я жизнь веду вполне простую,
Но с чудотворцем на паях,
Который дарит мне возможность
Нырять из злата в серебро
И, презирая осторожность,
Даёт на всё своё добро,
На все фантазии на свете.
И тоже видит благодать
В том, чтобы каждый день на ветер
Слова летучие кидать.

Мы все скитальцы и страдальцы.
Давайте жить, ломая пальцы.
Давайте их в тоске ломать
И очи к небу поднимать.
Дадим же волю нашей муке
И брать себя не станем в руки.
Пускай увидят небеса,
Чего нам стоят чудеса
Существования земного,
Где всё — с былинки и до крова,
Всё-всё, к чему привык, приник,
Даётся лишь на краткий миг.

А кто не жил, тот много потерял.
Ведь здесь же уйма всякого такого,
Начав с красот небесного покрова,
Кончая блеском снежных одеял.
А между тем и этим, Бог ты мой, —
Меж высью переменчивой и долом —
Вся жизнь с её волшебным ореолом,
Венцом терновым, посохом, сумой.

А песня есть, но не слышна.
Она ещё в потёмках шарит
И ждёт, что ей вот-вот подарит
Родную ноту тишина.
Ну а покуда, а пока
Тревожной тишине внимая,
Томятся музыка немая
И не рождённая строка.

Под небом лазурным со взбитыми сливками
Бываем мы счастливы только урывками,
Но всё же бываем, бываем. Ура!
А, значит, отсюда ещё не пора,
Поскольку лишь здесь, невзирая на сложности,
Даны нам такие большие возможности:
Дано от восторга руками всплеснуть,
Дано на плече драгоценном уснуть.