Александр Гуров - Короткая зима

Чтобы посмотреть с улицы в окно каморки, нужно свернуть в непроходной двор и выйти на огороженный пустырь с парой десятков машин по углам. Глухая кирпичная стена подпирает пустырь со стороны Фонтанки, в этой стене под самой крышей прорублено единственное окно, сейчас в нём горит свет. История этого окна противозаконна. Кода-то здесь, ловко раскидав по окраинам коммуналку, поселился начальник средней руки и первым же делом, запустив в дом кошку, повелел прорубить окно в несущей стене. Хотел он глядеть на три стороны света одновременно, но так и не глядел, очень уставал на работе. Вскоре после заселения пристрастие к самодурству довело его до беды, он полетел с должности и выехал из квартиры, но окно осталось. Каморка — это только маленькая часть большой четырёхкомнатной квартиры, пятая комната никогда не шла в счёт и до недавнего времени безропотно выполняла роль кладовки. Все предыдущие жильцы соглашались с таким положением вещей и время от времени добавляли в неё новый невиданный хлам. Так она и простояла от постройки до прошлой осени, пока новая хозяйка квартиры не решила сделать из кладовки комнату, комнату два на три метра.

Хозяйкой квартиры была Актриса. Иногда, особенно отчего-то зимой, испытывая острую необходимость в умном и своевременном собеседнике, она звонила своим подругам, актёрам и приятелям, но те часто оставались для неё недоступными, не могли доехать, погибали под грузом неизбежности и в общем никак не подходили под определение «своевременные», о втором пункте их качеств ей оставалось только догадываться. Не полагаясь больше на удачу, она поискала по общим знакомым и где-то в этом плавильном котле счастливым днём повстречалась с Васей, после чего тут же, не раздумывая, сдала ему каморку за полгроша и зажила ещё лучше, чем прежде, теперь у неё были для этого все основания. Вася проводил в этой комнатке зимы, а в середине марта перебирался назад в Москву, так как не любил подолгу засиживаться на одном месте. Петербургу и Москве он делал сезонные исключения. Сегодня начиналась третья зима.

Квартира была обширной, и при обоюдном желании на её просторах можно было не встречаться довольно долго, а соскучившись, быстро подкараулить друг друга в стратегически важных точках и тут же начать непринуждённый разговор о том о сём. Вася славился лёгким характером, умением поддержать беседу и искренней любознательностью. Всё это Актриса ценила в нём и не докучала ему особенно часто.

Последний дом по Крюкову каналу, это, если встать лицом к Фонтанке, слева. Во двор Вася заходит проверить бессменный караул. Для всех, кто хоть однажды видел знаменитую картину, висящую на стене Васиной каморки, двор навсегда переполнен буйной тропической зеленью, опоясанной хлипкой ленточкой ограды, решётка, словно ржавая тесьма на букете с толстыми стеблями, с трудом удерживает деревья вместе. Выгнать этот сюжет из головы уже невозможно. Стволы стремятся вверх, хотят перерасти дом, вынырнуть на поверхность и повертеть кроной во все стороны, так и выйдет, если им по злому умыслу не помешают городские службы. Дом расселён и полуразрушен, здесь никто не живёт, даже неизвестно, живёт ли здесь охранник в будке, поставленной для устрашения в центре двора. Философ ли он? Истлел ли?

Вася продолжает идти, до начала зимовки остались какие-то пустяки, сотня шагов, нырок в арку и четыре лестничных пролёта. Метель улеглась, на той стороне светится верхушка гигантского Троицкого собора, из-за домов он выглядывает словно восточный сказочный шатёр. Прежде чем свернуть в арку, Вася выходит на набережную, со стороны может показаться, что он что-то внимательно разглядывает. Там, где у воды сходятся Большая Подъяческая с Никольским переулком, все вы, конечно, тоже замечали два ненужных выступа по обе стороны реки. Да-да, это вовсе не закутки для романтичных алкоголиков, а бывшие сходы на берег Измайловского трамвайного моста, мелькнувшего на секунды в киноленте «Кортик» пятьдесят четвёртого года и канувшего в Лету в пятьдесят восьмом. Историю этого моста рассказал Васе Феникс, закадычный друг. Прямо перед Васиным отъездом на зимовку Феня и легендарный Николай Иванович заскочили на его московскую квартирку на втором этаже, где под Васиным окном, как известно, красовалась амбициозная надпись: «Фотограф рЕмонт обувИ», неслучайно составленная Васей в период ночных бдений из двух соседствующих вывесок. Из слова фотография он всего лишь изъял две последние буквы и развесил их у себя на стенах: «и» с многозначительным многоточием и утвердительное «я». Именно из-за этой исковерканной надписи и привязалось к Васе это нелепое прозвище «Итальянец». Вася Итальянец. Так вот тогда Феникс и рассказал ему эту историю, присовокупив к рассказу свеженькую повесть, Феня любил всё перетаскивать на бумагу, и вот сейчас повесть об Измайловском трамвайном мосте лежала у Васи в рюкзаке за плечами. Пожалуй, будет хорошо прочитать пару абзацев сегодня. Вася достал рукопись, придвинулся поближе к фонарю и начал читать: