Александр Гуров - Короткая зима

«Старушка Ковалёва садилась в трамвай с той же неотвратимой регулярностью, что каждый из нас по утрам чистит зубы, а если прибавить к тому её природную тягу к новым числам и картинкам в отрывных календарях, в ближайшее время она сдаваться не собиралась. Свои традиционные поездки на другую сторону Фонтанки она бессознательно начала предпринимать ещё в младенческом возрасте. Позднее она только укрепилась в своих привычках, а пока под управлением худощавой, жилистой бабушки её вносили в трамвай, и он вёз их, стуча по Измайловскому трамвайному мосту, на тот берег, и угораздило же родителей быть прописанными именно на этой стороне, а все необходимые вещи и учреждения оставить на той. О, эти первые чудесные поездки по городу были незабываемы, но Зина Ковалёва их всё-таки смогла позабыть, мозг сохранил только счастливую память, как же это было хорошо, подробностями начала пути он уютно устелил нижние полочки необъятной черепной коробки и с упоением принялся загружать поверх новейшую, полезнейшую информацию, он был жаден до свежих впечатлений, всё шло в ход, лишь бы только утолить его безумную жажду, но и к девяноста шести годам он так и не насытился в полной мере.

Со дня рождения и до сегодняшнего дня у Зины было два фактических адреса проживания, но для того, чтобы жить на два дома, ей совсем не обязательно было выходить из своей комнаты. Никольский переулок и Большая Подъяческая стремительно сходились, заостряя дом и делая его похожим на клин, в переулке он заявлял о себе как дом номер восемь, а на Большой Подъяческой резко становился тридцать девятым. Во времена зинаидиной юности два окна, выдвинутые на остриё дома, надёжно закрывал от зимних метелей рекламный щит с нарисованной на нём гигантской рукой, рука на плакате без всяких кривотолков указывала прохожим на необходимую к прочтению агитацию. Именно в персте указующем и проделала маленькую дырочку Зина. Перст как бы теперь совсем терял ориентиры, зачем-то указывая всему миру на любопытствующее Зинаидино лицо.

И всё же давайте начнём по порядку. Зинаиде один год, и трамвай номер шесть вовсю мчит её на бабушкиных руках на ту сторону. Выдохи пассажиров замёрзли на стёклах, а вдохи никто и не считает, за стёклами зима. Утеплённый кулёк по имени Зинаида смотрит на морозные узоры, на усатого дядьку напротив и даже не думает орать, трамвай — единственное место на свете, где орать Зинаиде совсем не хочется…»

Остальное потом, дома. Теперь этот мост, как и вечно зелёный двор на углу, никуда от него не денется. Его уже не стереть из бедной головы. Вася решительно нырнул в арку и поднялся на последний этаж, по дороге нащупал в рюкзачке длинный резной ключ со шнурком, вставил его в замок, повернул и вошёл в залитую светом квартиру. Актрисы дома не было, спектакль был в самом разгаре. Свет Актриса не выключала ни на секунду, всё должно было круглосуточно гореть и переливаться огнями, а уж есть в квартире обитатели или все разошлись по делам — это не важно. Актёрских гонораров хватало. Свет должен гореть.

Согреться, поставить чайник на плиту и ждать от него свистка о готовности, вот самый блестящий план, который стоит сейчас воплощать в жизнь. «Ах, ты ж, дьявол! — стукнул себя по лбу Вася. — Забыл же булочки со сливками!» Актриса очень любила именно эти сладости из булочной номер двадцать шесть, что притулилась в подвальчике рядом с Сенной площадью, ещё она любила печенье «Курабье» и утверждала, что именно в этой булочной всё производят так, как надо. Вася ещё с прошлой зимовки добровольно взял на себя обязанности поставщика этих редчайших сладостей ко двору Актрисы, а сейчас отчего-то позабыл о них, ведь был же рядом, но забыл. Теперь нужно быстро сбегать назад на Сенную, но уже коротким путём и без остановок, а то сейчас только присядешь, пригреешься и моментально растечёшься по комнате, будет не до выходов в промёрзший свет.

Вася снова выскочил во двор и быстрым шагом поспешил в заветную булочную, можно ещё успеть, пока она не закрылась. И что же вы думаете? На углу Вознесенского проспекта и Садовой он лишается шнурка от своего ключа, казалось, так надёжно спрятанного в кармане куртки. Хорошего добротного шнурка лишается в один миг и не потому, что спешит или рассеян. Знаете такие сумки-тележки в клетку и на колёсиках? Конечно, знаете. Признаки упрямой бедности. На перекрёстке колесо отрывается от тележки терпеливо ожидающей перехода старушки, выкатывается на проезжую часть, где его пару раз сбивают и наконец отфутболивают на самый опасный участок дорожного полотна. Сумка безнадёжно заваливается набок. Старушка и случайный паренёк на другой стороне перекрёстка застывают в нерешительности. Паренёк, надо отдать ему должное, сомневался не долго. Вася ещё не успел даже выработать план действий, как тот уже бросился на проезжую часть и, ловко лавируя между колёсами автомобилей, буквально выхватил бабулькино колёсико из-под проезжающей машины, потом так же ловко он проделал свой путь в обратном направлении. Зачем люди смотрят на акробатов и гимнастов, уж не затем же, чтобы насладиться их гибкостью и ловкостью, а затем, конечно, что циркачи в любую минуту могут пострадать, ну или хотя бы потянуть мышцу. Сейчас на кону стояла жизнь доброго паренька. Впрочем, на кону она стоит каждый божий день и у всех прохожих. Довольный своим проворством ловкий паренёк радостно вручил свою добычу старушке. Дальше он оказался бессилен, Бог дал ему только ловкость. Включился зелёный человечек, и Вася перешёл на их сторону, на ходу отвязывая от ключа тот самый крепкий новенький шнурок. Не снижая темпа, предложенного парнем, он наклонился к тележке и хитрым морским узлом привязал колесо на место, надолго этой конструкции не хватит, но до дома старушка определённо дотянет. Ничуть не задержавшись на своих местах, молодой человек и Вася бесшумно растворились в толпе, оставив старушку в замешательстве и уверенности, что высший суд всё-таки вершится, но всё с той же неотвратимой нерегулярностью. Всё это действо заняло навскидку около сорока пяти секунд, и Вася, нисколько не потеряв во времени, как тот биатлонист из спортивной трансляции, успел прямо перед закрытием двадцать шестой булочной, и наградой ему были те самые лакомые булочки со сливками.