Сергей Новиков - Шушель

— Конечно, я, — с достоинством ответил Шушель, изобразил недоумение несколько удивлённого подобным вопросом кобеля (типа: а ты сомневалась?) и снова улыбнулся, но уже важно и с другим значением. Ответив, он, смог, наконец, подробно сформулировать, почему ответить следовало именно так. Во-первых, надо было снять все подозрения с Рэкса, во-вторых, до него дошло, что они с Рэксом были в таком состоянии, что вряд ли им обоим было прошлой ночью дело до Люси, а в-третьих, Шушель понял, что объяснять и доказывать Арте что-либо про «во-вторых» совсем не обязательно.

— Рэкс, понимаешь, как я его принёс, так диван и занял. А эта, наверное, потом туда перебралась — я-то в прихожей уснул, а там, знаешь, вдвоём, да ещё если кто-то из этих двух трезвый, спать-то особо негде.

— Ну-ну. Красавцы. — сказала Арта, скорее удовлетворённая ответом, чем наоборот.

Шушель с Артой вошли на кухню. Шушель улыбался и вообще чувствовал себя прекрасно, почему-то уверенный в самом оптимистичном объяснении вчерашнего Рэксова поведения.

— Ты давай-ка того, не скалься, — с претензией на строгость произнес Рэкс. — Оно всё, конечно, понятно, но осадок-то, как говорится, остался.

Осадок у Рэкса образовался по причине вчерашнего уединения Арты с Люсей: Арта, движимая самыми лучшими побуждениями, сообщила Люсе ни много, ни мало о том, что Шушель — ее любовник с трёхлетним стажем и что не пошла бы Люся по такому случаю подальше от всех (а главное, по замыслу Арты, от Шушеля), дабы не нарушать гармонию. Люся, собственно, и пошла. Но пошла, вопреки совету, к Шушелю, а по пути встретила Рэкса, который шёл домой мириться с женой, и решила по-своему исправить эту ситуацию. То есть поставить в известность об адюльтере мужа, чтоб забрать себе любовника.

Тут была и гора с плеч, и камень с сердца, и легко на сердце от песни весёлой, и всё прочее, что бывает, когда казавшаяся неразрешимой проблема оборачивается забавным недоразумением. Причём, чувство это одновременно посетило всех — Рэкса, который перестал подозревать Арту и Шушеля, Арту, которой при всей ее внешней холодности и отстранённости приятно было убедиться в разборчивости Рэкса, поколебать которую не смогли даже обида и алкоголь; Шушеля, которому после пережитого страха потерять друзей Люся и какие-то якобы связанные с ней обязательства и тревоги на тему этих обязательств казались надуманными. А Баха вышеозначенное чувство посетило от большой любви к весёлым и дурацким происшествиям с удачной развязкой, от весеннего полночувствия и просто за компанию. Рэкс начал уж было рассказывать, в чем состояла его грандиозная идея, а состояла она в компрометации Люси примерно таким способом, какой и случился накануне, и стал выдавать случившееся стечение обстоятельств за тонко составленный и гениально реализованный расчёт, когда раздались два гулких, сливающихся удара. Рэкс метнулся в прихожую открыть, а затем появился, загородив дверной проем, и, с деланным неудовольствием, сказал Шушелю:

— К тебе. Житья нет от твоих баб.

Не успел Шушель испугаться, как из-за спины Рэкса скромно и немного застенчиво, но в тоже время уверенно (в том, что иначе и быть не должно), выскользнула красивая и рыжая, неожиданная и долгожданная, смешливая и несколько смущённая, демонстрирующая явное внимание (а ещё слегка намекающая на глубоко скрытое обожание и нежность), спаниелька.

Пока Шушель с Джулией застывали в объятии, грозившем растянуться на вечность, Бах начал вдохновенно врать про то, как он всё предусмотрел, и всё знал ещё там, на бульваре, где встретил Джулию, и говорил, что именно этот сюрприз он обещал Шушелю с утра, и что всё случилось так вовсе не потому, что Джулия выслеживала Шушеля эти два дня; а тем временем Арта с Рэксом переглядывались через стол и с высоты десяти совместно прожитых лет посмеивались над молодёжью (как они это называли); и Шушель твёрдо решил: бросить пить, купить телевизор, завести семью, домашнее животное и вернуться из грузчиков к какой-либо чуть более творческой профессии, и…

…и пора уже, на самом деле, завязывать, а то эдак мы никогда не кончим этой истории. Хотя вот некоторые герои предлагали от щедрот и для закругления сюжета выдать Люсю, скажем, за Баха или, к примеру, за брошенного Джулией мужа, но зачем же плод больного воображения впадающей в депрессию в самой завязке истории собаки тащить в задуманный ещё перед завязкой сказочный happy end?