Сергей Комяков - Запрещенная Таня

— Нравиться, — ответил он.

Татьяна медленно затягивалась папиросой, ее грудь медленно поднималась.

— Грудь после трех беременностей стала уже не той, — и она провела рукой по груди, тронула соски, погладила бедра, — но бедра еще очень ничего. Хотя согласна мне не семнадцать. Тогда соски были такие твердые как резиновые, а трусы скрипели, когда я их одевала.

Миша смотрел на нее бешенными глазами.

— Я сейчас докурю, — Татьяна смешливо посмотрела на него, — и ты возьмешь меня как лев львицу — сзади. Жестко и без сантиментов. Но сначала я докурю папиросу.

И она выпустила дым ему в лицо.

«Январский» цикл стихов оказался хорош. Так хорош, что в Смольном его одобрили для выступления в боевых частях и на заводах. Несколько сотрудников радио отправили читать стихи. Припрягли и Татьяну. Как не отпихивалась она от предложения Натана Яковлевича, но пришлось ехать на Балтийский завод и читать.

— Таня, — сказал Натан Яковлевич, — он пришлют машину. И у них хорошие пайки. Обязательно вас хорошо покормят. И не знаю, что вы не хотите туда ехать? У меня очередь из сотрудников на чтение стихов и выступления по заводам. Вас все требуют. А вы заперлись и сидите в кабинете.

— Дорогой, Натан Яковлевич, — вздохнула Татьяна, — ну зачем мне эти заводы? Мне и так хорошо, всего хватает.

— Не говорите так. Не говорите. В крайнем случае, у вас появиться материал для новых стихов. Город, знаете ли, ждет. Да и в Смольном уже намекали.

— Конечно, — кивнула Татьяна, — все чего-то ждут. В основном навигации по Ладоге и летной погоды. А стихи кончились.

— Вот именно поэтому вам и надо поездить по заводам, — Натан Яковлевич посмотрел на Татьяну с мольбой, — сами знаете приказать я вам не могу. Н вот просить могу — Танечка, ну съездите на два — три завода. На фронт я вас не посылаю и никогда не пошлю. А на предприятия можно и съездить.

— И что я там увижу, — спросила она, — рабочих кующих меч победы?

Натан Яковлевич вздохнул:

— Таня, поверьте мне человеку прожившему жизнь.

— И завешавшему все людям, — продолжила она.

Натан Яковлевич посмотрел ей в лицо:

— Таня иногда надо выполнить общественно полезную работу, чтобы не дразнить гусей.

— Натан Яковлевич, — ехидно спросила она, — а вы знаете, где продаются гуси? Я бы купила парочку.

— Таня, — тяжело вздохнул замдиректора, — меня дергают из Смольного. Им надо, чтобы отчитаться о мобилизации всех и вся. В том числе и вас для подъема боевого духа рабочих.

— И колхозников, — сказала она.

— О колхозниках Таня они ничего не говорят.

— И это хорошо, — заключила Татьяна, — но вы говорите, что мне не избежать участи быть услышанной рабочим классом?

— Нет, — покачал головой Натан Яковлевич, — не избежать.

— Тогда, — Татьяна всплеснула руками, — дайте мне туда путевку и я буду выступать как Айседора Дункан перед революционными рабочими!

Они вместе рассмеялись.

— Вы в последнее время изменились Таня, — сказал Натан Яковлевич.

— И в какую сторону?

— в лучшую конечно. Прямо расцвели.

— Любовь красит женщину, Натан Яковлевич.

Он посмотрел на нее и грустно улыбнулся:

— Знаете, Таня, я рад за вас. Когда у меня родилась первая дочка, то я представлял, как буду выдавать е замуж, как буду нянчить внуков. А может доживу и до правнуков. Но сейчас все это осталось мечтами.

Он замолчал, а потом опять улыбнулся:

— Поэтому вы Таня с этим не затягиваете.

— Не затянула бы Натан Яковлевич, — ответила Татьяна, — но у меня никогда больше не будет детей.

— Вы уверены, Таня, вы в этом уверены? — тихо спросил Натан Яковлевич.

— Да, — сказала Татьяна, — после поездки в Москву совершенно уверена Натан Яковлевич. И мои отношения с мужчинами, это пир во время чумы. Они и бессмысленны и бесполезны. Это обычный блуд. Обычный блуд во время чумы.

Натан Яковлевич и завод не обманули. Эмка, хотя и старенькая и явно побитая прибыла к Дому Радио вечером. Ее шофер проворно суетился, открывая дверь Татьяне. Потом посмотрел на ее сапоги, вздохнул и вытянул с заднего сидения большой кусок войлока:

— Вы, вот в таких сапожках, а нам ехать долго. По морозу знаете ли. Ноги прихватит. Вы укройте их пологом.

Татьяна посмотрена на шофера, потом на войлок:

— Поможет?

— Да, — протянул шофер, — даже когда вожу директора, даю ему ноги укрыть. А он и в валенках и в полушубке. А вы как до войны, в сапожках ходите.

— Хорошо, — улыбнулась Татьяна и укрыла ноги.