Леонид Свердлов - Воля богов!

— Что это? — спросил Парис больше из вежливости, чем из любопытства.

— Это лук самого Геракла. Мне его одолжили всего на один день. А вот его стрелы. Смотри. Такое ты больше никогда не увидишь.

— Здорово! — ответил Парис, неубедительно изображая интерес.

В другое время лук и стрелы Геракла его, конечно, по-настоящему заинтересовали бы, но сейчас мысли Париса были слишком далеко. Он понимал, что Аполлон всегда ему симпатизировал, именно благодаря ему Парис из безвестного пастушка превратился в троянского царевича. Вот и сейчас бог видел, как страдает его друг, и решил отвлечь его от мучительных переживаний. Парис был благодарен Аполлону за его заботу, но она сейчас была бесполезна.

— Ты просил научить тебя хорошо стрелять из лука, — сказал бог.

— Разве просил?

Аполлон раздражённо поморщился:

— Ну собирался попросить. В любом случае сейчас для этого самое подходящее время.

— Но я же не Геракл. Мне этот лук и не натянуть, наверно.

— Глупости! Хорошо стрелять можно только из хорошего лука, а это лучший в мире лук. Такого никогда не было и никогда больше не будет. Только на таком стоит учиться. Если бы его нельзя было натянуть, то он не был бы лучшим. Попробуй, прежде чем говорить ерунду.

Парис неохотно принял лук и вложил в него стрелу. Аполлон подошёл сзади, взял Париса за руки, натянул тетиву, прицелился в чудесным образом появившуюся во дворе мишень и выстрелил. Стрела вонзилась точно в самый центр.

— Ну вот видишь, как это легко, — сказал он. — А теперь попробуй сам.

Парис взял новую стрелу и натянул лук. Без помощи всесильного тренера это было несколько тяжелее, но всё равно гораздо проще, чем представлялось Парису. Стрела воткнулась в мишень, хоть и не в самый центр, но всё же довольно близко.

— Молодец! — похвалил Аполлон. — Видишь, а ты боялся. Ничего сложного.

— С вашей помощью…

— Я вовсе тебе не помогаю. Стреляй на здоровье.

Аполлон повернулся спиной к Парису, достал кифару и принялся сосредоточенно подтягивать струны, вдруг потеряв к своему подопечному всякий интерес.

Парис взял новую стрелу, натянул лук, но, видимо, переоценил своё мастерство. Рука сорвалась, тетива свистнула, и стрела, описав в воздухе невероятную дугу, улетела за стену дворца. Оттуда послышался крик.

— Ой! — только и сказал Парис.

— Действительно «ой», — озабоченно подтвердил Аполлон, поспешно оборачиваясь. — Нехорошо вышло. Ну, ничего. Без ошибок ничему не научиться. Они бывают и у самых лучших мастеров.

А на улице в это время в ужасных судорогах умирал Ахилл. Стрела Геракла, отравленная ядом лернейской гидры, вонзилась ему в правую ногу, возле пятки, в то самое место, за которое он недавно привязал к своей колеснице тело Гектора.

Окаменевшая от ужаса Фетида, не моргая, смотрела на сына широко раскрытыми глазами. Обмануть судьбу не удалось: давно ей известное предначертание сбылось.

Ахилл умирал долго и мучительно, и никто не мог ему помочь, хотя бы облегчив страдания. К вечеру Ахилла не стало.

Так нелепо погиб великий и никчёмный герой: неуязвимый в бою, он умер по дороге на свадьбу. Умер, так и не увидев в жизни ничего, кроме войны, смысла которой он никогда не понимал. Умер, не узнав счастья и не сделав никого счастливым, не осуществив ни одной своей мечты и не оправдав ничьих надежд, ничего в жизни не создав, кроме множества вдов и сирот. В этом не было его вины — так было предначертано судьбой, и такова была воля богов.

Растерянная, постаревшая Фетида стояла перед троном Зевса и смотрела перед собой пустым, бессмысленным взглядом.

— Как это произошло? — полным сочувствия голосом спросил громовержец.

— Я только отвернулся, и Парис выстрелил, — смущённо ответил Аполлон. — Я ничего не успел сделать. Это была стрела Геракла. Против яда лернейской гидры средства нет. Мне жаль… Я должен был это предвидеть… Парис очень любил Гектора, преклонялся перед ним и ненавидел Ахилла за смерть любимого брата. Кроме того, он боялся, что, если Ахилл женится на Поликсене, его заставят вернуть Елену Менелаю. Так что это была не только месть.

— Не сходится, папа! — заявила Афина. — Я видела место преступления. Не мог Парис выстрелить так метко. Он и стрелять-то толком не умеет.

Взгляд Афины пылал. Она чувствовала себя настоящим сыщиком, напавшим на след.

— Парис отлично стреляет, — возразил ей Аполлон. — Он этому научился, ещё когда был пастухом, и уже тогда держал в страхе всех окрестных разбойников. А выстрел в пятку у него как бы коронный номер. Все мы видели, как он недавно именно таким образом подстрелил Диомеда. Тот до сих пор хромает.