Леонид Свердлов - Воля богов!

— Тебе надо жениться, сынок, — тихо сказала Фетида.

— Не хочу. И на ком мне жениться?

Фетида погладила сына по щеке, поворачивая к себе его лицо.

— Я всё знаю, — сказала она, глядя ему в глаза. — Я ведь мать и богиня, тебе от меня ничего не скрыть.

В тот день, когда троянцы вышли из города, чтобы похоронить Гектора, Ахилл увидел среди детей Приама его дочь Поликсену и влюбился в неё с первого взгляда. Эта любовь только добавила страданий и без того израненной душе неуязвимого героя, ведь он понимал, что ему не на что надеяться.

— Я говорила с Приамом, — сказала Фетида. — Он согласен выдать за тебя Поликсену. Война на этом закончится, ты заменишь Приаму Гектора, проживёшь долгую и счастливую жизнь. Я знаю, я предчувствую, что на этой войне тебя ждёт смерть, но ты можешь счастливо дожить до глубокой старости, если не будешь больше сражаться.

Ахилл припал к груди матери и разрыдался — то ли по-прежнему от горя, то ли от облегчения…

— Вот это да! — раздалось над ухом Зевса.

Тот обернулся. Рядом, облокотившись на спинку его трона, стоял Гермес и тоже с интересом следил за происходящим на экране ясновизора.

— Ну кто бы мог подумать! — сказал Гермес. — Ахилл женится на дочке Приама! Такого оборота сюжета даже я не предполагал.

Зевс равнодушно пожал плечами.

— На всё воля богов, — ответил он, выключил ясновизор, отвернулся и, положив голову на кулак, задумался.

Гермес попытался понять, о чём думает его шеф, но не смог.

Утром у Скейских ворот, там, где погибли Патрокл и Гектор, появился Ахилл.

Произошло небывалое: ворота открылись перед ним, и он вошёл в город — без оружия и без доспехов. На нём был яркий праздничный наряд. Под руку с ним шла его мать Фетида, тоже празднично одетая. Очаровательная богиня выглядела скорее как младшая сестра Ахилла.

Они шли к храму, где героя ждала его невеста Поликсена и её родители. Многие троянцы вышли на улицы, чтобы поглядеть на своего знаменитого врага. Они смотрели на Ахилла — кто с ненавистью, а кто с надеждой. Многим он убил родных, близких, друзей, но предстоящая свадьба могла положить конец этой войне. У Трои появится непобедимый защитник, грекам придётся уйти, и никто больше не будет гибнуть. Поликсену жалели, но восхищались её самоотверженностью. Выйти замуж за беспощадного убийцу своих братьев ради блага отечества — большой подвиг и великая жертва.

Ахилл чувствовал на себе эти взгляды, они были ему неприятны, но радость от предстоящей встречи с Поликсеной не давала ничему испортить настроение Ахилла. Лишь на мгновение лицо героя нахмурилось: он вдруг вспомнил Ифигению. Она ведь так же когда-то радовалась, идя на встречу с ним, думала, что идёт навстречу счастью, а шла навстречу смерти. Но он тут же отбросил эту неуместную мысль: его-то не зарежут. Пусть кто только попробует зарезать неуязвимого полубога — увидим, что из этого получится!

Ахилл успокоился и снова заулыбался, но его беспокойство не исчезло — оно передалось Фетиде. У неё опять появилось смутное, неясное, но жуткое и невыносимое предчувствие. Надо пройти несколько сот шагов, и все опасности будут позади: Ахилл заживёт мирной и безопасной жизнью, он будет жить до глубокой старости, у него будет счастливая семья и много детей. Но надо пройти несколько сот шагов. Если с ним что-то должно случиться, то это случится сейчас, на пути к храму. Фетида вцепилась в локоть Ахилла и ускорила шаг.

В это самое время сомнения мучили и Париса. Мир между греками и троянцами представлялся теперь неизбежным. Но на каких условиях? Ахилл явно не будет так благодушен с ним, как Гектор. А если он потребует вернуть Елену Менелаю? Переубедить его будет непросто, а скорее всего, и невозможно.

Мучимый мрачными мыслями, Парис бродил по дворцу, вышел во двор, присел, прошёлся туда-сюда и вдруг услышал, как кто-то окликает его по имени. Парис обернулся, но никого, кто мог бы его окликнуть, кроме статуи Аполлона, он во дворе не заметил. Но Аполлон никогда не заговаривал с ним. Парис сам много раз обращался к надменному богу, но это было так же бессмысленно, как говорить с куском мрамора. И вдруг теперь Аполлон улыбался Парису как своему самому лучшему другу.

— Смотри, что у меня есть! — гордо сказал бог.

В руках он бережно держал огромный лук. Им явно уже много пользовались, но он не выглядел поношенным, наоборот, потёртости придавали ему солидность, было видно, что это не какой-нибудь музейный экспонат, а боевое оружие великого героя.