Игорь Григорьян - Иллюзия

— Да, конечно, вы правы, — я повернулся к акуле, — знаете, колония муравьев с ее муравьиной королевой очень похожа на то дерево, которое у нас получилось. Она также способна производить необходимый вид муравьев — солдатов или рабочих, в зависимости от того что требуется.

— Похожа, — Агафья Тихоновна согласилась и вновь села за стол, — очень похожа, более того, у муравьев, как и у некоторых видов рыб, коллективное Сознание, и одна муравьиная или рыбья мысль, если можно так сказать, одновременно доходит до всех членов муравейника, ну или косяка рыб, заставляя их действовать одинаково, в общих целях, в интересах всей колонии, всего организма.

— Получается что все неважно. Неважно то, на какой жизненной стадии тебя хватил паралич, неважно выжил ты или умер, неважно родил или нет. Организм все равно закончит тобой начатое, он имеет для этого достаточно зарезервированной мощности и свободных сил.

— Знаете, — Агафья Тихоновна прищурила глаза, — в Природе вообще очень мало действительно важных вещей. Очень мало.

— Назовите хотя бы одну… В свете того, что я понял…

— В свете того что вы поняли важного нет вообще. Но есть одно, что я могу назвать, — акула приподняла голову, пристально посмотрев на меня, — осознание этой простой вещи очень важно.

— Какой?

— Именно этой.

— ???

— Осознание этой простой вещи, — Агафья Тихоновна усмехнулась, — в Мире не бывает по-настоящему важных вещей.

Агафья Тихоновна занялась очищением своего апельсина от кожуры, и вела себя так, словно ничего экстраординарного не произошло, словно все шло привычным для любого землянина образом.

— Вы достали второй апельсин там где достаете все остальное, когда возникает необходимость? — я с любопытством крутил оранжевый шарик, который оказался в моей руке после необычного эксперимента с раздвоением целого фрукта, — да?

— Я? Нет, что вы. Это вы достали его там, где я обычно беру все остальное, — она подмигнула мне глянцевым глазом и проглотила свой фрукт целиком, не разжевывая, — угощайтесь, угощайтесь, он совершенно настоящий, не стоит и переживать по этому поводу. Как впрочем и по любому другому поводу тоже.

Я молча почистил и съел свой апельсин, пытаясь разобраться что было важнее — апельсин, который я переваривал своим желудком, и который питал мое голодное тело или новая информация, полученная мной вместе с апельсином, которую я переваривал своим Сознанием, и которая питала мой Разум.

Акула не мешала мне думать, и мы продолжали поглощать еду в полном молчании, до тех пор, пока не насытились. Когда это произошло, Агафья Тихоновна немного отодвинула свой стул, так чтобы можно было вытянуть хвост, но продолжала сидеть молча, не нарушая тишину речью. Возможно, она ждала что я заговорю первым, возможно, ее молчание имело другие причины. Когда по ее мнению, прошло достаточно Времени чтобы я разобрался в себе, но сама тишина еще не начала тяготить нас своим присутствием, она вернулась к теме нашего разговора.

— Итак, если вы, а точнее ваше тело, умрет, куда отправится ваше Сознание, ваш Разум?

— Будем рассуждать логически…

— Нет, нет, что вы, не надо логически. Логически мы уже рассуждали, — Агафья Тихоновна развела плавники в стороны, — где-то глубоко в вашем подсознании прочно укоренилась поистине извращенная потребность в разумно устроенной, логичной и упорядоченной Вселенной. Но дело в том, что реальная Вселенная всегда, даже если всего лишь на один шаг, но опережает логику. Та что попробуйте посмотреть на этот вопрос под другим углом, и перестаньте уже наконец-то бояться парадоксов.

— Я не совсем понимаю что от меня требуется.

— Для того чтобы ответить на этот простой вопрос было бы неплохо сначала определиться что и чем владеет. Сознание телом или тело Сознанием. Ведь очевидно же — если тело — лишь способ проявления Сознания, то со смертью физического проявления последнего, то есть тела, ничего существенного не изменится, а значит, Сознание найдет какие-то другие способы самовыражаться, рождаться или просто быть, правильно? — Агафья Тихоновна говорила быстро, словно торопилась куда-то успеть, — или оно вообще перестанет выражаться каким-либо образом, а это тоже один из способов выражения, не так ли? Ведь отсутствие выражения не является достаточным доказательством отсутствия и самого существования, правда? Можно существовать и никак не проявлять себя в тех иллюзиях, пространственных или временных, которыми являются все возможные для нас проявления реальности, правильно? — Агафья Тихоновна неопределенно пожала плечами и развернувшись, посмотрела на лежащего молча Артака, — а если все наоборот, и Сознание — лишь конечный продукт вашего мозга, тогда смерть этого самого мозга повлечет за собой и смерть всех образов, которые он создал. В этом случае Природа разберет ваш мозг на частички из которых он состоит и изготовит нечто новое, и уже оно, это новое, создаст какие-то свои, собственные образы, и будет самовыражаться уже внутри них, внутри этих представлений и видений, которые по определению есть иллюзия, ибо существуют лишь в воображении существа, их создавшего. Тут достаточно тонко, понимаете?