Владимир Ситников - Свадебный круг

От бесчисленных забот, споров, поездок в Крутенку, в поле Серебров через неделю осунулся и почернел.

Никчемный он, наверное, был заместитель. У Маркелова все бы крутились и бегали. Маркелов бы, похохатывая, травил анекдоты, и дело бы шло. Серебров бегал, а дел не убывало. Видно, беда была в том, что сам он брался за то, чем при Маркелове занимались строитель, главный зоотехник или начальники участков. Сказывалось еще и то, что не было главного агронома Федора Прокловича Крахмалева. Он бы давно объехал все поля и знал, сколько еще сеять, где проклюнулись яровые, а где не взошли и пора их выбраковать. Серебров же ездил сам то на один, то на другой участок.

Как-то он вернулся вечером в контору и увидел на крыльце завбазой горючесмазочных материалов. Оказывается, дизтоплива осталось на одну заправку, а пахоты еще треть. Ругнулся Серебров и засел за телефон, чтобы вымолить у мелиораторов горючего на перевертку. А с начальника базы ГСМ как с гуся вода. Никакой вины за собой не чувствовал. Хорошо, что помог Шитов — пристыдил начальника ПМК мелиорации.

Главный зоотехник Саня Тимкин и тот свалил работу на Сереброва. Привел к нему пастухов. Дело денежное, дескать. С удоев нынче плата невыгодна. Травы тощие. Пастухи — старик в сандалиях на босу ногу и худой кадыкастый мужик в вылинявшей майке — тянули резину: конечно, оно бы лучше с удоев получать, да нынче прибавка мала. И кивали на соседние колхозы — везде большой твердый оклад положен. Пришлось увеличить зарплату. Главный бухгалтер Аверьян Силыч даже заикаться стал: видано ли! Утопленные в сдобном лице глазки смотрели испуганно.

— Ладно, из моей зарплаты вычтешь, — натужно пошутил Серебров.

Пастухи выморщили добавку, ушли довольные.

Чуть не полез драться Серебров, когда тракторист Андрюха Долин вдруг объявил, что надумал сыграть свадьбу в самый разгар сева.

— Пороть тебя надо, а не женить, — крикнул он Андрюхе, ожесточенно давя окурок в пепельнице.

— Приходите на свадьбу-то, — промямлил тот. — Мамка сказала…

— Тьфу на тебя, смотреть не хочу, — отворачиваясь, огрызнулся Серебров и подумал, что Григорий Федорович заранее бы знал о готовящейся свадьбе и, наверное, сумел бы уговорить Андрюху, чтоб тот повременил. Маркелов позвал бы его с невестой к себе, загодя подарок им преподнес. А вот он, Серебров, не нашел ничего лучшего, как пригрозить:

— Учти, с трактора сниму!

И задержался в Коробейниках из-за свадьбы на два дня сев, и ругали за это Сереброва в районной газете, будто сам он затеял эту свадьбу, длившуюся целых три дня.

Чувствуя на каждом шагу свою неумелость, Серебров со дня на день надеялся услышать радостный и облегчающий голос Маркелова: «Посылай Капу, выписывают меня». Но Маркелов, позвонив в очередной раз, ругнулся:

— Хотели выписать, да вот появилась какая-то фиброма. Доброкачественная опухоль, говорят, а мне один хрен, не легче от ее качества. Все равно держат. Ну, как ты там, бастенько все идет?

— Вовсе невмоготу, — взмолился Серебров. — Приезжайте.

— Терпи. Терпи. Черт знает, откуда эта фиброма привязалась!

Серебров вырвался в Бугрянск, побывал в больнице у Маркелова. Тот лежал в отдельном боксе. Какой-то непривычный, в пижаме и тапочках, мрачный, шутил меньше. Положил руку на колено Сереброва, вздохнул:

— Вот видишь, сильнее нас болезнь.

Чувствовалось, что опухоль тревожит его и даже угнетает. Та ли, доброкачественная ли?

Серебров, ссылаясь на авторитет отца, начал доказывать, какая пустяковая вещь эта самая фиброма, ее же вырезать, и делу конец. Маркелов верил и не верил. В глазах таились опасение и надежда.

Пополз по Крутенке и перекинулся в Ложкари сочувственный слушок о том, что у Маркелова вовсе не фиброма, а саркома, что бедняга протянет недолго. Слух этот определенно распускал Огородов. Он тоже навещал Маркелова в больнице.

«Если правда, жалко Маркелова. Все-таки хороший он мужик», — думал Серебров. Когда он разнюнился в больнице, как ему тяжело, Григорий Федорович сразу ухватил, в чем суть дела.

— Да, ты работу-то не с конторы начинай, а с поля, с деревень. Наездишься, все узнаешь, увидишь, потом уж к столу-то. Маруська не забудет, положит перед тобой списочек: тот-то звонил, тот-то заезжал. Вот и будет все бастенько — не тобой будет случай помыкать, а ты его возьмешь в узду.

И тут была мудрость председательской науки.