Владимир Масян: Замкнутый круг

Захолустный районный городишко, по виду мало чем отличавшийся от больших западноукраинских сел, просыпался рано, вместе с первыми всполохами зари, нестройным петушиным разноголосием да сиплыми, словно отощавшими паровозными свистками. Черепичные и соломенные крыши его утопали в бело-розовых кудрях зацветающих садов и палисадников. Вторая послевоенная весна набирала силу, но в воздухе по утрам еще чувствовалась стылость.

Хлопали калитки, крикливо здоровались через улицу товарки с плетеными корзинами в руках и узлами под мышками, зябко кутались в вязаные платки и душегрейки на козьем меху и, осеняя себя крестным знамением, спешили на базар, что только и шумел спозаранку, и где худо-бедно можно было выменять или перекупить продукты, одежду да разную домашнюю утварь.

Местом торговли служила мощеная плитами единственная городская площадь. Там возле подвод, тележек и мешков теснились, толкались и кружились белые и цветастые платки, новые и облезлые мерлушковые папахи, соломенные широкополые шляпы и порыжевшие картузы, советские военные фуражки и вылинявшие серые немецкие пилотки, польские форменные кивера с лакированными козырьками, черные и серые в клетку кепки с засаленным верхом, а кое-где и ушанки с малахаями.

С восходом солнца площадь еще больше наполнялась храпом и ржанием притомившихся лошадей, визгом поросят, гоготанием откормленных гусей, кудахтаньем кур, визгливым гомоном украинской, русской, белорусской и польской речи. Но уже к семи часам базар замолкал и пестрая толпа начинала незаметно растекаться по извилистым улочкам райцентра.

А навстречу торговому люду, прямо посреди недавно просохших улиц, тянулись редкой цепочкой хмурые, железнодорожники в замасленных черных тужурках с самодельными металлическими сундучками в руках, разношерстно, но чисто одетые рабочие лесопильного завода, механических мастерских, мельницы и пекарни, служащие почты и прочих нехитрых учреждений затерявшегося в лесах городка.

От базара в сторону железнодорожной станции катила, громыхая разбитыми колесами на кочках, пароконная подвода. Еще две уже стояли прямо на перроне, у черной от пожарища полуразрушенной стены вокзала. Сюда же подрулил и военный грузовик с вооруженными солдатами МВД. Проверка документов у пассажиров в прибывающих поездах была делом обычным. И на военный «козлик» с выгоревшим от солнца верхом и взвизгивающими на поворотах тормозами, который уверенно и быстро проскакивал улицу за улицей, тоже никто не обратил внимания. А машина, свернув в заросший переулок, сначала задами проехала мимо двухэтажного особняка, затем на скорости проскочила мимо его парадного входа и лишь затем осторожно подкатила к невысокому крыльцу здания с облупившимися колоннами и лаконичной табличкой над дверью «Районный комитет КПбУ».

Из «газика» выскочил худощавый майор. Во всем облике его было напряженное нетерпение. Но он все-таки подождал, пока шофер развернет машину и та встанет с невыключенным мотором напротив. Только после этого он еще раз быстрым взглядом окинул узкую и изломанную улицу и решительно вошел в здание райкома.

В конце длинного коридора перед лестницей на второй этаж сидел на табурете паренек лет шестнадцати с красной повязкой на рукаве изрядно потертого пиджачка.

— Здравия желаю! — лихо козырнул майор.

— Вам до кого? — Парнишка во все глаза смотрел на вошедшего.

— От редакции газеты «Красная звезда», — не очень внятно, но громко проговорил офицер и сделал движение рукой, будто собираясь достать из кителя документы.

— Аж из Москвы? — Удивлению дежурного не было предела.

— А ты, что же, здесь за сторожа? — Майор так и не достал документы, а только крутил пуговицу на мундире.

— Ни! — паренек вдруг вытянулся по стойке смирно. — Комсомолец Ходанич Петро, ястребок.

— Ястребок, а без оружия, — удивился офицер, цепко оглядывая помещение.

— Так це ж райком, — смутился парнишка.

— Значит, безоружный, — успокоился майор. — А в здании есть кто сейчас?

— Еще никого нема. Тильки перший наш секретар товарищ Черноус.

— Вот он мне и нужен, — офицер похлопал по плечу дежурного и быстро зашагал по ступенькам. Потом вдруг остановился, словно вспомнив что-то, и, пряча ухмылку, доверительно попросил: