Сергей Яковлев - Советник на зиму

Но ведь сломали же в одночасье колледж? И Низговоров, будучи уже сутки на самой, можно сказать, вершине власти, вторым человеком в городе, до сих пор не удосужился выяснить, кто и зачем это сделал! Точно так же одним нехорошим утром превратят в руины больницу, а темный народ будет только перешептываться да строить дикие догадки.

— Мне нужны доказательства, — вымолвил он.

Асмолевский с пониманием кивнул и раскрыл принесенную с собой папочку.

— Вот копия распоряжения, завизированная департаментом юстиции. Документ уже на подписи у губернатора.

Низговоров прочел:

«В целях улучшения качества медицинского обслуживания населения и сокращения бюджетных расходов на медицину закрыть городскую поликлиническую больницу.

Здание поликлиники передать в бессрочное пользование профилактическому центру нетрадиционной медицины «Гранат» (генеральный директор г-н Турмагомедов Р. Г.).

Распоряжение вступает в силу со дня подписания».

Бумага не имела пока ни даты, ни номера. Внизу стояло: «Согласен. Кудакин».

— Вы готовили? — спросил Низговоров брезгливо.

— Нет, конечно. — Похоже, Асмолевскому с трудом удалось проглотить обиду.

— А что такое «Гранат» и кто такой Турмагомедов?

— Это долгая история…

— Ладно. У вас ведь есть телефон той журналистки… Ну, которая на телевидении? Дайте-ка мне. И телефон «Губернской нови» тоже.

План созрел за секунды. Низговорову нечего было терять.

Наутро он шел в сопровождении свиты по знакомому до каждой щербинки бетонному полу приемного покоя. Рядом цокала каблуками Инга Кандыба, рыжеволосая дылда с тяжелой челюстью, все пыталась выведать:

— Скажите, это правда, что больницу передают какому-то колдуну и магу? Вы уверены, что традиционная медицина в условиях нашего города себя исчерпала?

Оператор снимал их, забегая вперед; сзади толпились газетные репортеры и больничные администраторы. Замыкал шествие курчавый коротышка — в одном лице шофер и охранник Низговорова.

На скамьях перед кабинетом Волка, как и в ту страшную ночь, корчилось, стонало, исходило кровью и рвотой человеческое множество. Пациенты в очереди с ужасом и мольбой смотрели на нежданных гостей.

Низговоров сам рывком распахнул дверь:

— Михаил Иванович!..

— Вы же видите, я занят, — буркнул Волк, не оборачиваясь. Худая голая женщина на кушетке издала вопль.

— Сейчас в большой палате я сделаю важное сообщение, — сказал Низговоров. — Вы нам нужны.

Волк оторвался от работы, хмуро поглядел на Низговорова. Узнал, конечно.

— Закройте дверь.

— В самом деле, нашли время доктора отрывать! Только прием начался! Сколько мы тут ждем! — зароптали в очереди.

— На выход, черт побери! — неожиданно для самого себя заорал Низговоров не своим голосом. — Я к тебе не с болячкой пришел, а чтобы тебя и всю больницу спасти! А вы пока оденьтесь, замерзнете, — повелительно бросил пациентке.

Публика оторопела. Волк секунду повременил, набычившись, и неохотно поднялся.

В большой женской палате собрался уже весь медперсонал. Пригнали и ходячих больных из мужчин. Дали свет, включилась камера. Зашуршали диктофоны. Фотокорреспонденты заняли позиции.

Низговоров поднялся на услужливо подставленный ему табурет, чтобы отовсюду быть видным. Бледный, собранный.

— Я не задержу вас надолго, — сказал он. — Все вы народ занятой. Одним нужно лечить, другим лечиться. Пока стоит наша больница, у каждого бедного горожанина есть возможность обратиться сюда за помощью, а у медперсонала — отдать страждущим людям свои опыт, знания и тепло. Знаю, ваш бесценный труд смехотворно оплачивается, но это все же лучше, чем остаться без работы. Я не случайно сказал «пока». Кудряшов и его команда вынашивали планы ликвидации больницы. Они не слышали ваших стонов, им было плевать на здоровье и саму жизнь обездоленного ими же населения. Их интересовали деньги и только деньги. Кудряшова уже нет, но, как говорится, дело его живет. Мы должны все дружно поддержать губернатора и помочь ему защитить больницу! Будьте бдительны!

Палата одобрительно загомонила. Медработники аплодировали. «Враг не пройдет! Победа будет за нами!» — кричал больной ветеран. Замелькали вспышки фотокамер.

Низговоров вытер со лба холодный пот и спустился. Риторический ход, продуманный накануне, сработал безотказно.

— Да это же наш казачок! — прогундосил над ухом знакомый голос. Низговоров хотел пробраться к выходу, но в него вцепились: с одной стороны — толстуха в больничном халате, с другой — увечная с единственным глазом на скошенном лице…